Александр II

Новая программа внешней политики была изложена Горчаковым летом 1856 года, а после коронации была опубликована и получила в мире известность под названием «La Russie se recueille». В циркуляре министра, направленном в российские посольства и миссии, указывалось на намерение правительства обратить «преимущественную заботливость» ко внутренним делам. Россия воздерживается от активного вмешательства в европейские дела. Кроме того, подчеркивалось, что отныне Россия не намерена жертвовать своими интересами для поддержания принципов Священного союза и считает себя совершенно свободной в выборе своих будущих друзей. Вместе с тем отход России от активной роли на континенте не означает отказа от этой роли вовсе. «Говорят, Россия сердится. Нет, Россия не сердится, а сосредоточивается».

Осень и зиму 1856–1857 годов дворянская Москва веселилась.

Ежедневно где-нибудь случался концерт или танцевальный вечер, после которых заезжали обыкновенно к знакомым и за вечерним чаем и рюмкой лафита обсуждали новости. От предостережений насупленных стариков, что не к добру все это веселье, того и гляди обернется большими слезами, отмахивались. Смешно было принимать всерьез суеверные рассуждения, достойные разве курной избы.

Грех говорить, но Крымская война обогатила многих. Урожай был хорош, цены на хлеб и овес повышены. Прислуга, лошади, провизия еще были свои. Так чего же не веселиться?

Вечеринки стоили мало денег, но веселья давали много. Немало гвардейских офицеров взяли после войны отпуска, и кавалеров хватало. Начав вечер на Покровке, они заканчивали на Арбате или Пречистенке.

Съезжались обыкновенно между девятью и десятью вечера. Никаких буфетов не устраивали. В начале вечера разносили чай с домашними печеньями, покупные конфеты и фрукты, свое мороженое да прохладительные напитки – оршад и лимонад. Более до ужина ничего не подавалось. Ужин бывал обыкновенно из трех блюд: рыба, мясо, пирожное. После жаркого подавали по бокалу шампанского, довольно дешевого – три рубля бутылка. После ужина часть гостей еще танцевала, а вскоре и все разъезжались. Вечер на семьдесят или сто человек обходился в 150–200 рублей.

Дешевизна жизни была и в том, что туалеты барышень были просты, почти без отделки. Только маменьки одевались в тяжелые бархатные или шелковые платья, которым было бог весть сколько лет, но выглядевшие вполне достойно без всяких перемен, обвешивали себя драгоценностями и чинно сидели у стен, как бы показывая женихам будущее наследство их дочек.

Радушная Москва широко встречала севастопольских героев. Осенью 1856 года был устроен торжественный прием моряков, где главную роль играло московское купечество. На обеде, устроенном от имени московского купечества, известный всей Москве Михаил Погодин произнес большую речь, отдав должное и славному торговому сословию, которое «служит верно Отечеству своими трудами и приносит на алтарь его беспрерывные жертвы!»

К этому времени купечество играло вполне самостоятельную и значительную роль в жизни страны. Правда, дворяне смотрели на купца если не с презрением, то со снисхождением. То был мужик, почему-то носящий сюртук и имеющий иногда денег больше, чем «господа». Посадить его обедать за стол считалось невозможным, того и гляди высморкается в салфетку.

А Кокоревы, Морозовы, Бахрушины, Алексеевы, Куманины, Елисеевы, Щукины, Прохоровы, Шелапутины, Солдатенковы, Хлудовы, Боткины, Мамонтовы, Абрикосовы, Гучковы, Рябушинские и сотни других делали свое дело. Они покупали и продавали, основывали новые фабрики, заводили торговлю с Европой, давали детям хорошее образование и жертвовали на церкви, на богадельни, больницы, школы, сиротские дома.

Одним из важных источников обогащения в те годы стали винные откупа, на которых разбогатели те же Кокоревы, Гинцбурги, Поляковы. Владимира Александровича Кокорева называли «откупщицким царем». Он быстро составил огромное состояние, и это позволило ему дать простор своей энергии и инициативе. Так, в 1857 году он одним из первых в России создал завод для извлечения из нефти осветительного масла, создал Закавказское торговое товарищество, позднее превратившееся в Бакинское нефтяное общество.

Именно этот Кокорев, сын солигаличского купца средней руки из старообрядческой семьи, принадлежавшей к беспоповскому поморскому согласию, получивший весьма малое образование, всего добился сам. Слава о его богатстве, о его банкетах и щедрости ходила по всей России. В начале 1850-х годов он начал собирать картины русских и иностранных художников, вознамерившись открыть свою картинную галерею (первую не царскую или дворянскую, а купеческую). Не жалея денег, он покупал работы Брюллова, Айвазовского, Левицкого, Боровиковского, Кипренского и других. Открыто и громогласно он выступал за уничтожение крепостного права. То было начало новой широкой поросли российского купечества, обещавшей со временем и при благоприятных условиях стать могучей опорой государства.