Александр II

В конце концов экономические интересы Англии взяли верх. Вскоре была снята английская блокада с русских торговых портов. Одновременно Александр II разрешил свободный вывоз хлеба из России. Англия и Франция досрочно начали вывод своих войск из Керчи и Евпатории. Русская сторона обязалась сохранить в целости могилы павших воинов союзной армии.

В салонах Парижа в те дни много говорили о только что прошедшей Всемирной выставке, о новой опере Мейербера «Гугеноты», о начавшейся реконструкции «столицы мира» префектом Османом (новые проспекты и бульвары прокладывались столько же для красоты, сколько для предотвращения создания баррикад и более удобного пропуска войск), о мудрости императора и – о графе Орлове. Знали, что он купил для царского Эрмитажа две картины Эжена Делакруа «Львиная охота в Марокко» и «Марокканец, седлающий коня», проявив тонкий вкус и щедрость. Передавали словечки Орлова.

На одном из заседаний в пылу спора австрийский министр Буоль бросил русской делегации: «Вы забываете, что Россия побеждена!» Не повышая голоса, Орлов ответил: «России мудрено это забыть, потому что она не привыкла быть побежденной. Другое дело вы, так вас всегда все били, с кем только вы не воевали». Побагровевший Буоль молчал до конца заседания.

Читая донесения Орлова и Бруннова, Александр II сознавал, что слаб в дипломатии. Он то желал революции во Франции, то наивно подтверждал верность давно распавшемуся Священному союзу, первым рыцарем которого был Незабвенный. При малейших затруднениях, порой умышленно увеличиваемых Орловым, он горячился и негодовал – до следующей депеши. Не по неспособности, но по самому характеру Александр Николаевич был неважным дипломатом, в отличие от отца и дяди. Одно из объяснений тому – воспитание. Александр и Николай Павловичи самой дворцовой обстановкой были приучены к скрытности, лицемерию, проницательности. Он же рос в комфортном состоянии законного наследника престола, не требующем желать чего-либо большего. Видно, благодушная юность воспитывает царей, но не дипломатов.

20 марта Орлов получил от Нессельроде телеграмму: «Император одобряет все, что вы сказали и сделали. Отсюда никакой палки в колеса не будет вам вставлено. Кончайте и подписывайте. Нам важно пораньше остановить дорогостоящие приготовления». На подлиннике телеграммы Александр написал: «Быть по сему».

Утром 30 марта 1856 года все участники конференции от имени представленных ими держав подписали Парижский мирный договор, после чего отправились в Тюильри к императору. Все заметили, что особенно ласково и долго Наполеон III говорил с графом Орловым, выделяя и отличая его перед всеми.

В 10 часов 52 минуты вечера того же дня Александр II получил от Орлова телеграмму, извещавшую о долгожданном событии.

«У нас известие о заключении мира, хотя и было обычным порядком возвещено городу пушечными выстрелами с Петропавловской крепости и сопровождалось благодарственными молебствиями, не могло конечно, считаться событием радостным, – считал Дмитрий Милютин. – Бедствиям войны был положен конец, – но мир куплен дорогой ценой. Русское национальное чувство оскорблено. Молодому императору пришлось расплачиваться за неудачи войны, не им начатой».

Так закончилась для России и нового государя эта ненужная война. Условия мирного договора были стеснительны, но достаточно почетны. Договор фактически закрывал последнюю страницу царствования Николая Павловича. Все, что предстояло отныне свершить России, будет связано с именем государя императора Александра Николаевича.

Орлова встретили в Петербурге как триумфатора. Ему был пожалован княжеский титул. На вопрос царя, не пожелал бы он вернуться в Париж в ранге посла, новоиспеченный князь отвечал решительным отказом, но тут же порекомендовал своего друга Павла Киселева. Орлов давно заметил, что молодого царя раздражают поучительные интонации старого министра, советы которого всегда оказываются верными. А Париж – это и почет и достойный венец карьеры. Орлов несколько лукавил перед собой, сознавая, что старый друг в состоянии затмить его и вполне мог занять места, которые Алексей Федорович предназначал себе.

Так разошлись их пути. Павел Дмитриевич уехал в Париж, а Алексей Федорович стал председательствовать в Государственном Совете, в Комитете министров, Кавказском и Сибирском комитетах, в Негласном комитете по крестьянскому делу, получив фактически царские полномочия.

Но это случилось позже. А 19 марта 1856 года был опубликован Высочайший манифест, возвещавший окончание Крымской войны. В заключительных словах манифеста выразилась вся программа будущей деятельности царя-реформатора, тщательно им обдуманная: