Александр II

«Его сиятельству главному начальнику Верховной распорядительной комиссии генералу-от-кавалерии, генерал-адъютанту графу Лорис-Меликову

приговоренного к смертной казни

Андриана Федорова Михайлова

Прошение

Ваше сиятельство! Суд признал меня виновным в принадлежности к преступному сообществу, совершившему в последние годы ряд самых тяжких, самых ужасных преступлений, принесших так много зла России. Во все продолжение заседаний суда я неоднократно заявлял суду и старался доказать полное отсутствие всякой солидарности между моей любовью к русскому народу и убеждениями людей террора, людей кинжала, револьвера и динамита, людей, заменивших разумное человеческое слово орудиями смерти. Суд, приговорив меня к смертной казни, показал, что он не поверил моим заявлениям, между тем, как мое поведение на суде и мое постоянное прошение к Вашему сиятельству могли бы показать мою полную искренность.

Ваше сиятельство! Если и Вы не верите полной искренности моего заявления, что я не участвовал не только фактически, но даже нравственно в тяжких преступлениях, совершенных в последние годы людьми, которых я считаю, и до последней минуты буду считать злейшими врагами русского народа, – то пусть и меня постигнет кара правосудия, назначенная людям, с которыми у меня нет ничего общего. Но и тогда, Ваше сиятельство, я обращаюсь к Вашим чувствам гуманности и великодушия, о которых я так много и так часто слышал в течение восьмилетнего своего пребывания в Ставропольской гимназии от сотоварищей своих, горцев Терской области, и прошу Вас разрешить мне в последний раз и навеки проститься с многолюбящей и так много выстрадавшей, пережившей такие мучительные минуты семи дней судебного заседания, сестрой моей.

В полном доверии к Вашим чувствам остаюсь

Андриан Михайлов.

Мая 14 дня 1880 г.».

Лорис-Меликов не мог остаться равнодушным к этому страдальческому и искреннему воплю смертника. Он посетил Михайлова, убедился в искренности его раскаяния и обратился к государю с просьбой о помиловании.

16 мая император распорядился: «Андриану Михайлову даровать жизнь и сослать в каторжную работу в рудниках на 20 лет». Этот двадцатисемилетний преступник участвовал в попытке освобождения Войнаральского, в убийстве шефа жандармов Мезенцова и был известен, по агентурным данным, как «особо опасный», но помилованный царем, дожил благополучно до такого возраста, до которого цари не доживают – до семидесяти шести лет.

Сомнения посещали революционеров не только в тюрьме. Вполне типична судьба Льва Тихомирова, еще недавно рьяного сторонника террора и одного из организаторов Исполнительного Комитета. С юных лет усвоив миросозерцание, господствовавшее в «прогрессивных» слоях, не имея своего жизненного опыта и глубоких знаний, он подпал под влияние книжной пропаганды, составлявшей по его позднейшему признанию «большое зло».