Читаем Александр II полностью

Победоносцев бывал в Михайловском дворце у великой княгини Елены Павловны, которая и предложила его на должность наставника наследника. Высокого роста, худой, в круглых очках на постном лице, он производил в первый раз не самое благоприятное впечатление.

Однако по мере дальнейшего знакомства, когда он получал возможность изложить свои взгляды и принять участие в беседе, нельзя было не проникнуться уважением к этому русскому человеку старого типа, верного самодержавию, но в то же время вполне европейцу, хорошо знающему западную литературу, историю и самый дух Европы.

В гостиной Елены Павловны в присутствии наследника Победоносцевым была рассказана следующая история. На летний сезон они с женой сняли близ Петербурга дачу, небольшой уютный домик в несколько комнат с верандой. В первую же ночь в домике раздался стук. Константин Петрович, недоумевая, со свечкой обошел комнаты и выглянул за дверь – никого и ничего. Легли спать. Но на вторую ночь тот же стук. И вновь осмотр дома не открыл причины и источника странного беспокойства. Жена разнервничалась, что вполне извинительно, и предложила съехать. Константин Петрович колебался, не желая нарушать контракт и надеясь, что все как-нибудь само собой пройдет. Но один из приятелей посоветовал пригласить медиума, одного из тех, что давали публичные сеансы в столице, а также приглашались в частные дома в затруднительных случаях. Победоносцев не хотел звать, но жена уговорила.

Был призван медиум, бледный чернобородый мужчина, который обошел дом, рассеянно озираясь кругом, а затем сел в одной из комнат, шторы опустили, и в темноте начался сеанс. Медиум впал в транс и в таком состоянии сообщил, что стук производит дух священника, некогда жившего в этом доме. Священник этот был внезапно позван во время совершения литургии, в самую минуту начала проскомидии, и умер, не совершив пресуществления даров.

– Чем же его успокоить? – спросил потрясенный Победоносцев.

– Позвать священника, чтобы тот закончил служение. В доме есть домовая церковь.

Удивление супругов достигло предела. Уж этот небольшой домик они еще при снятии обошли и осмотрели весь.

– Где же?

– Дверь замурована. Надо пройти по коридору там, где ступеньки вниз, налево под штукатуркой.

К величайшему изумлению, под штукатуркой и слоем кирпичей действительно открылась небольшая церковь, в алтаре которой находились очевидные доказательства прерванной службы. «Я позвал священника, который довершил литургию. И с этого дня нас больше не тревожили таинственные стуки».

<p>Глава 2. Поздняя любовь</p>

Ушедший год оказался тяжел для Александра Николаевича. И не то чтобы семейное горе или государственные дела особенно повлияли на него, но иногда вдруг ощущал свой возраст, близкие пятьдесят. Подчас накатывало прескверное настроение, жизнь в общем-то кончена, и предстоящая череда дней мало что прибавит к прожитому… но проходил миг усталости и слабости и вновь неодолимая жизненная сила брала верх.

Стреноженный этикетом, как конь путами, он позволял себе тайные любовные эскапады, пренебрегая молвой, ибо на царском олимпе полностью ничего укрыть было невозможно. Он полагал, что слухи о его амурных приключениях расходятся по петербургским гостиным в преувеличенном виде, и не слишком ошибался. Так уж оказалась устроена его жизнь.

А любви хотелось. Унаследовав нежный характер матери, он скрывал это, сознавая, что на его месте нужна твердость, но сколько же можно себя подавлять? Природная мягкость и доброта вдруг изливались из его сердца, подчас совсем неуместно, и в попытке затушевать их он становился жесток. Так и текли его дни в незаметном для постороннего взгляда борениях с самим собой и тайной надежде на счастье.

Зимой в Петербурге нечасто выпадают хорошие, ясные дни. Таким в 1866 году оказалось Крещение. Крестный ход двинулся от Иорданского подъезда Зимнего дворца к Неве. Александр Николаевич, выйдя, в первое мгновение зажмурил глаза.

Ослепительно-холодное солнце с картинно-голубого неба ярко освещало дворец, расчищенные с утра набережную с аккуратными сугробами, убегавшую от подъезда малиновую ковровую дорожку, деревья с плотным снежным покрывалом. Ветра не было. Мороз слегка пощипывал уши и холодил непокрытую голову.

Перед царской семьей шли священники, сверкая золотыми облачениями и драгоценными камнями в митрах. Над их головами возвышались большие иконы в золотых ризах и едва колыхающиеся бархатные хоругви. Придворные певчие в темно-вишневых одеждах, не переводя дыхания, пели праздничные стихиры.

От угла дворца открылся вид на Адмиралтейство, угол Дворцовой площади и начало Невского, сплошь усеянные толпой. Процессия повернула к спуску. Накануне вечером в ледяном покрове Невы дворцовыми плотниками была вырублена Иордань в форме креста. Каждый год с редкими исключениями, сколько он себя помнил, царская семья присутствовала на праздничном водосвятии. Певчие пели, архидиакон кадил, седенький митрополит опускал крест в невские воды, пушка палила с бастиона Петропавловской крепости – все это было непременным обычаем…

Перейти на страницу:

Все книги серии Лучшие биографии

Екатерина Фурцева. Любимый министр
Екатерина Фурцева. Любимый министр

Эта книга имеет несколько странную предысторию. И Нами Микоян, и Феликс Медведев в разное время, по разным причинам обращались к этой теме, но по разным причинам их книги не были завершены и изданы.Основной корпус «Неизвестной Фурцевой» составляют материалы, предоставленные прежде всего Н. Микоян. Вторая часть книги — рассказ Ф. Медведева о знакомстве с дочерью Фурцевой, интервью-воспоминания о министре культуры СССР, которые журналист вместе со Светланой взяли у М. Магомаева, В. Ланового, В. Плучека, Б. Ефимова, фрагменты бесед Ф. Медведева с деятелями культуры, касающиеся образа Е.А.Фурцевой, а также отрывки из воспоминаний и упоминаний…В книге использованы фрагменты из воспоминаний выдающихся деятелей российской культуры, близко или не очень близко знавших нашу героиню (Г. Вишневской, М. Плисецкой, С. Михалкова, Э. Радзинского, В. Розова, Л. Зыкиной, С. Ямщикова, И. Скобцевой), но так или иначе имеющих свой взгляд на неоднозначную фигуру советской эпохи.

Нами Артемьевна Микоян , Феликс Николаевич Медведев

Биографии и Мемуары / Документальное
Настоящий Лужков. Преступник или жертва Кремля?
Настоящий Лужков. Преступник или жертва Кремля?

Михаил Александрович Полятыкин бок о бок работал с Юрием Лужковым в течение 15 лет, будучи главным редактором газеты Московского правительства «Тверская, 13». Он хорошо знает как сильные, так и слабые стороны этого политика и государственного деятеля. После отставки Лужкова тон средств массовой информации и политологов, еще год назад славословящих бывшего московского мэра, резко сменился на противоположный. Но какова же настоящая правда о Лужкове? Какие интересы преобладали в его действиях — корыстные, корпоративные, семейные или же все-таки государственные? Что он действительно сделал для Москвы и чего не сделал? Что привнес Лужков с собой в российскую политику? Каков он был личной жизни? На эти и многие другие вопросы «без гнева и пристрастия», но с неизменным юмором отвечает в своей книге Михаил Полятыкин. Автор много лет собирал анекдоты о Лужкове и помещает их в приложении к книге («И тут Юрий Михайлович ахнул, или 101 анекдот про Лужкова»).

Михаил Александрович Полятыкин

Политика / Образование и наука
Владимир Высоцкий без мифов и легенд
Владимир Высоцкий без мифов и легенд

При жизни для большинства людей Владимир Высоцкий оставался легендой. Прошедшие без него три десятилетия рас­ставили все по своим местам. Высоцкий не растворился даже в мифе о самом себе, который пытались творить все кому не лень, не брезгуя никакими слухами, сплетнями, версиями о его жизни и смерти. Чем дальше отстоит от нас время Высоцкого, тем круп­нее и рельефнее высвечивается его личность, творчество, место в русской поэзии.В предлагаемой книге - самой полной биографии Высоц­кого - судьба поэта и актера раскрывается в воспоминаниях род­ных, друзей, коллег по театру и кино, на основе документальных материалов... Читатель узнает в ней только правду и ничего кроме правды. О корнях Владимира Семеновича, его родственниках и близких, любимых женщинах и детях... Много внимания уделяется окружению Высоцкого, тем, кто оказывал влияние на его жизнь…

Виктор Васильевич Бакин

Биографии и Мемуары / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии