Читаем Александр II полностью

7 апреля перед Зимним дворцом прошла манифестация. Площадь была запружена народом. Перед балконом, выходящим к Адмиралтейству, толпа принялась кричать «Ура!», да так упорно и страшно, что Александр Николаевич решил выйти. Восторг собравшихся был велик. Следом вышла Мария Александровна – те же радостные клики.

Высшее петербургское общество поднесло генералу Муравьеву, усмирителю Польши, образ в день его именин. Предметом шумного обсуждения стал отказ участвовать в этом акте генерал-губернатора князя Суворова, заявившего, что он не сделает этой чести такому людоеду. «О, гуманнейший генерал-губернатор! Как вы глупы! – возмущался на страницах своего дневника Никитенко. – Неужели вы думаете, что бунты могут быть укрощаемы гуманными внушениями, наподобие назимовских, а не казнями?… Почему же не повесить было несколько ксендзов и отчаянных повстанцев, когда они вешали и мучили наших солдат, священников и всех, кто попадал им в руки?»

На концертах публика заставляла музыкантов по несколько раз исполнять гимн «Боже, царя храни». В Большом театре с особенным энтузиазмом принималась «Жизнь за царя». Настроение народное было весьма определенным, но петербургские либеральные газеты хранили об этом полное молчание. 10 августа 1863 года в московской газете «День» было напечатано стихотворение Тютчева, выражавшее мысли и чувства большинства в русском обществе:

…Осьмой уж месяц длятся эти битвы,Геройский пыл, предательство и ложь,Притон разбойничий в дому молитвы,В одной руке распятие и нож.… И этот клич сочувствия слепого,Всемирный клич к неистовой борьбе,Разврат умов и искаженье слова —Все поднялось и все грозит тебе,О край родной! – такого ополченьяМир не видал с первоначальных дней…Велико, знать, о Русь, твое значенье!Мужайся, стой, крепись и одолей!

Лишь герценовский «Колокол» ударил поперек общественного настроения и призывал всех русских «свергнуть с себя устарелое и оскорбительное иго правительственной опеки», а солдат и офицеров – «идти под суд, в арестантские роты, быть расстрелянными, но не подымать оружия против поляков». Бунтарю на берегах Темзы не надоедало играть в слова. Умнейший и талантливейший человек, он призывал фактически к революции, сам тут же признавая: «У нас ничего не готово» и сам не желая прихода на родную землю кровавого праздника зла.

Весной 1863 года Пруссия предложила содействовать в подавлении мятежа. В самом начале восстания Бисмарк полагал, что Россия откажется от Польши, а тогда «мы начнем действовать, – решил он. – Займем Польшу, и через три года там будет все германизировано». Когда же слабость повстанцев стала очевидной, Бисмарк от имени всецело послушного ему короля Вильгельма I предложил Петербургу помощь. Согласно заключенной конвенции, русским войскам позволялось преследовать повстанцев на прусской территории.

Любопытно, что «классовый противник» канцлера Карл Маркс в Лондоне написал от имени Немецкого рабочего союза воззвание, в котором провозглашалось: «Восстановление Польши – вот что должно быть огненными буквами начертано на знамени немецкого рабочего класса».

Наполеон III также выразил глубокую обеспокоенность судьбой Польши, примериваясь, как бы упрочить гегемонию Франции в Европе. Он предложил созвать конгресс.

Англия основывала свое право на вмешательство в польские дела актом Венского конгресса, согласно которому русское правительство не имело права обращаться с Польшей как с завоеванной страной. Министр иностранных дел Джон Россель полагал, что Россия побоится конфликта и с Францией и с Англией. В Петербург была направлена резкая до враждебности нота, в которой утверждалось, что Россия, не давая Польше политической самостоятельности, исключает себя из общения с цивилизованным миром.

Итак, «цивилизованный мир» решил «защитить» Польшу. Можно ли было ему противостоять? Александр Николаевич, этот «мягкий», «нерешительный» человек, как и восемь лет назад, проявил твердость характера. Ноты были вежливо отклонены.

Папа Римский Пий IX прислал письмо государю с призывом защитить католическую церковь в Польше. Александр Николаевич сам отвечал, что репрессии направлены не против церкви, а против духовных лиц, участвовавших в мятеже.

Только Соединенные Штаты отклонили англо-французский призыв вмешаться в политические дела Старого Света. «Федеральное правительство, – отмечал А.М. Горчаков, – дало тем пример прямодушия и честности, от которого только может возрасти уважение, питаемое нашим Августейшим Государем к американскому народу».

Перейти на страницу:

Все книги серии Лучшие биографии

Екатерина Фурцева. Любимый министр
Екатерина Фурцева. Любимый министр

Эта книга имеет несколько странную предысторию. И Нами Микоян, и Феликс Медведев в разное время, по разным причинам обращались к этой теме, но по разным причинам их книги не были завершены и изданы.Основной корпус «Неизвестной Фурцевой» составляют материалы, предоставленные прежде всего Н. Микоян. Вторая часть книги — рассказ Ф. Медведева о знакомстве с дочерью Фурцевой, интервью-воспоминания о министре культуры СССР, которые журналист вместе со Светланой взяли у М. Магомаева, В. Ланового, В. Плучека, Б. Ефимова, фрагменты бесед Ф. Медведева с деятелями культуры, касающиеся образа Е.А.Фурцевой, а также отрывки из воспоминаний и упоминаний…В книге использованы фрагменты из воспоминаний выдающихся деятелей российской культуры, близко или не очень близко знавших нашу героиню (Г. Вишневской, М. Плисецкой, С. Михалкова, Э. Радзинского, В. Розова, Л. Зыкиной, С. Ямщикова, И. Скобцевой), но так или иначе имеющих свой взгляд на неоднозначную фигуру советской эпохи.

Нами Артемьевна Микоян , Феликс Николаевич Медведев

Биографии и Мемуары / Документальное
Настоящий Лужков. Преступник или жертва Кремля?
Настоящий Лужков. Преступник или жертва Кремля?

Михаил Александрович Полятыкин бок о бок работал с Юрием Лужковым в течение 15 лет, будучи главным редактором газеты Московского правительства «Тверская, 13». Он хорошо знает как сильные, так и слабые стороны этого политика и государственного деятеля. После отставки Лужкова тон средств массовой информации и политологов, еще год назад славословящих бывшего московского мэра, резко сменился на противоположный. Но какова же настоящая правда о Лужкове? Какие интересы преобладали в его действиях — корыстные, корпоративные, семейные или же все-таки государственные? Что он действительно сделал для Москвы и чего не сделал? Что привнес Лужков с собой в российскую политику? Каков он был личной жизни? На эти и многие другие вопросы «без гнева и пристрастия», но с неизменным юмором отвечает в своей книге Михаил Полятыкин. Автор много лет собирал анекдоты о Лужкове и помещает их в приложении к книге («И тут Юрий Михайлович ахнул, или 101 анекдот про Лужкова»).

Михаил Александрович Полятыкин

Политика / Образование и наука
Владимир Высоцкий без мифов и легенд
Владимир Высоцкий без мифов и легенд

При жизни для большинства людей Владимир Высоцкий оставался легендой. Прошедшие без него три десятилетия рас­ставили все по своим местам. Высоцкий не растворился даже в мифе о самом себе, который пытались творить все кому не лень, не брезгуя никакими слухами, сплетнями, версиями о его жизни и смерти. Чем дальше отстоит от нас время Высоцкого, тем круп­нее и рельефнее высвечивается его личность, творчество, место в русской поэзии.В предлагаемой книге - самой полной биографии Высоц­кого - судьба поэта и актера раскрывается в воспоминаниях род­ных, друзей, коллег по театру и кино, на основе документальных материалов... Читатель узнает в ней только правду и ничего кроме правды. О корнях Владимира Семеновича, его родственниках и близких, любимых женщинах и детях... Много внимания уделяется окружению Высоцкого, тем, кто оказывал влияние на его жизнь…

Виктор Васильевич Бакин

Биографии и Мемуары / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии