Акула пера в мире Файролла-11 Снисхождение. Том 2

— Это хорошо, что с завершением той службы, которую ты на себя принял, наши отношения не прервутся — Старик выпустил колечко дыма — Не стану говорить тебе банальности, вроде: 'Я за тобой давно наблюдаю' или 'У тебя большое будущее, мальчик'. Есть в них некая фальшь и избитость. Скажу так — думаю, мы сможем быть полезны друг другу. Ты достаточно молод и неглуп, ты не идеалист, ты давно утратил иллюзии и точно знаешь, что дважды два — четыре. Мне это нравится, и я знаю, что тебе предложить после того, как все закончится. Думается мне, что тебя мое предложение устроит и мы отлично поладим.

Боюсь представить, что он захочет получить от меня взамен на свое предложение. Не отдам.

— Не сомневаюсь в этом — тем не менее ответил я — Разве может быть по-другому?

Старик промолчал, окутавшись клубом сигарного дыма. Я подумал, и снова полез за сигаретами.

— Может — сказал наконец он, когда я щелкнул зажигалкой, прикуривая — Может быть все, мой друг. Вот взять хоть бы твою приятельницу Вежлеву. Она получила все, что хотела от этой жизни. Ну, или почти все. Казалось бы — стоит на вершине, все остальные — под ней, она смотрит на них сквозь облака, которые можно потрогать рукой. Но нет, ей этого мало, она пытается дотянуться еще выше. Нет, человек должен стремиться ввысь и не стоять на месте, но при этом каждый должен знать, что есть граница, которую переступать попросту неразумно. Или преступно. И уж наверняка опасно.

— Марина мне всегда казалась очень разумной женщиной — осторожно подбирая слова, сказал я — Она не из тех, кто совершает необдуманные поступки.

— То есть ты хочешь поручиться за нее? — уточнил Старик, уставившись на меня — Я верю тебе, Харитон. Скажи мне прямо сейчас: 'Да, я даю вам слово в том, что эта женщина не совершала того, что вам про нее сказали, тому порукой моя честь и моя жизнь', и я не стану приглашать ее в этот кабинет для разговора. Ты сделаешь это?

Ничему меня жизнь не учит. Сто раз зарекался за других хлопотать, поскольку потом эти ни к чему хорошему не приводит, одни проблемы в сухом остатке остаются.

— Если вы мне поведаете то, что именно вам про нее сказали, то, возможно и сделаю — мысленно вздохнув, произнес я.

Вот зачем мне это? Но раз уж впрягся — надо вывозить. И главное — добро бы она это еще оценила.

— А если вот так, вслепую? — Старик постучал ногтем по краю бокала, намекая мне, что пора его наполнить — Если веришь человеку — так во всем, что тебе те россказни?

— Вы же сами упоминали про бремя профессии — взялся я за бутылку — Она накладывает отпечаток намертво, ваша правда. В том числе приучает и к тому, что сначала надо выяснить все, а только после этого выносить суждение. Так что там про Маринку нарассказывали? Уверен, враки все, но тем не менее?

— Мы поладим — уверенно сказал Старик — Только постарайся все-таки обойтись без необдуманных поступков, не дай эмоциям в ненужный момент победить рассудок.

Он взялся за колокольчик, стоящий на столе, который я даже сначала и не приметил, и позвонил в него.

Секундой позже в кабинет заглянул длинноволосый юноша в сюртуке. Именно — в сюртуке, как в фильмах про девятнадцатый век.

— Что там Отто, не собирается он речь произносить? — спросил у него Старик, берясь за бокал.

— Никак нет — ответил юноша — Ваш брат все еще работает с бумагами, из кабинета не выходил.

— Вот так всегда — пожаловался мне Старик — Назовет гостей, а сам сидит, зарывшись в свои архивы. И вроде как так и надо — у него свои дела, у остальных праздник. Добро еще что все привыкли к этим его привычкам, а то хоть от стыда сгорай. Лет пять назад так и не вышел к гостям, пришлось мне самому за него слова благодарности произносить и подарки принимать.

— Так брат же — пожал плечами я, наливая и себе коньяку — Куда деваться?

— Мы не родные братья — пояснил Старик — Тут связь другого рода, духовная, если можно так сказать. Хотя — подобное родство, на мой взгляд, значит куда больше, чем кровное. Брата по духу ты выбираешь сам и потому он тебе всегда несоизмеримо ближе, чем те, кто всего лишь родились твоими родственниками по воле судьбы. У меня есть и родные братья, так я с ними уже невесть сколько времени не виделся. И не стремлюсь к этой встрече.

— Жизнь — неопределенно произнес я. Что-то сказать надо было, а что — непонятно. Это слово подходило больше других.

— Ладно, друг мой — Старик вытянул руку с бокалом, я, поняв, что от меня требуется, тут же звякнул об него своим — Прозт!

Мы выпили.

— Еще одна просьба — Старик снова затянулся сигарой — Найди наших общих друзей и скажи, что я их зову.

— А Марину? — уточнил я.

— Я достаточно четко сформулировал свою просьбу — даже не глянул на меня Старик — Густав, после того как мастер Харитон найдет моих мальчиков, проводи их ко мне.

— Как скажете, светлейший — отозвался длинноволосый юноша.

— Так я пошел? — уточнил я у Старика, размышляя, сказать ему 'всего доброго' или пока не прощаться?