Акула пера в мире Файролла-11 Снисхождение. Том 2

— Nein — толстяк был весь мокрый, пот тек по его лысине, по внезапно обвисшим щекам, он уставился в пол и не поднимал глаза — Das heißt — ja. Ich habe nichts dagegen, Euer Gnaden. (Нет. То есть — да. Я не против, светлейший).

Что именно говорил дядюшка Эверт, я не понимал, но догадывался. По интонациям было понятно.

— Безрассудство и глупость — задумчиво сказал Старик за моей спиной — Казалось бы — одно и тоже. Но нет, мой сладострастный Эверт Клюге, это не так. Глупость — это когда ты лелеешь мысли о том, как бы овладеть душой и телом невинной девушки, даже не посмотрев на цветок в ее бутоньерке. А безрассудство, это когда ты позволяешь себе рассуждать о том, кто и где имеет право быть, даже не зная, кто перед тобой стоит. Или зная?

— Ich weiß es nicht sogar jetzt, Euer Gnaden (Я и сейчас этого не знаю, светлейший) — поспешно пробормотал дядюшка Эверт.

Происходящее окончательно заинтересовало присутствующих, даже музыка смолкла. Последние слова дядюшки вызвали дружный смех публики.

— Он еще и слеп — заметил кто-то из толпы, причем по-русски — Перстень на пальце этого человека не заметить невозможно.

— Но у этого червя губа не дура — послушался другой голос — Он выбрал лучший цветок в оранжерее.

Следом за этими словами раздался звук пощёчины и новый взрыв смеха.

— Возможно он имел в виду не сущность этого человека, а его имя — настолько дружелюбно произнес Старик, что мне стало толстяка как-то жалко. Таким тоном врачи говорят со смертельно больными — Да, мой честный Эверт Клюге, ты же это имел в виду?

Дядюшка даже ничего говорить не стал, только головой потряс.

— И в этом твоя ошибка — с искренним сожалением произнес Старик — Фатальная ошибка. Эти двое — мои личные гости, их пригласили сюда по моей просьбе. То есть ты нанес обиду людям, которые находятся под моей защитой. А это уже не глупость. Это безрассудство. Мало того — им покровительствую не только я, но и хозяин этого прекрасного дома. Ведь это он пригласил их сюда от моего имени. Мой отчаянно смелый Эверт Клюге, ты хочешь померяться силами со мной и моим братом?

Дядюшка рухнул на колени.

— Генрих, что ты там говорил про цветок и оранжерею? — спросил у кого-то невероятно язвительный девичий голос, на этот на английском — Напомни?

Никто ничего не ответил.

— Я вижу, что ты усвоил разницу между глупостью и безрассудством, мой рассудительный Эверт Клюге — одобрительно произнес Старик — И впредь верно подбирай слова, если же не можешь этого сделать, то просто молчи. А еще лучше — не совершай глупых и безрассудных поступков, в другой раз тебе может повезти гораздо меньше, чем сегодня. Да и всем присутствующим я рекомендую помнить о том, что они сейчас здесь увидели и услышали.

Дядюшка закивал головой так, что та, казалось, сейчас оторвется.

— Ну и хорошо — Старик так и не снял руки с моих плеч — Эге, да я, похоже, стал причиной остановки веселья в этом зале? Нет-нет-нет, это не дело. Друзья, сегодня славная ночь, так не тратьте время даром! Танцы, вино, еда, любовь — вот что вам нужно. Стоит ли слушать беседы о смысле слов? Музыканты, что вы стихли, а ну-ка за дело!

Оркестр, было совсем замолкший немедленно выполнил этот приказ. Взвизгнули скрипки и пары закружились в танце.

— Ну и славно — одобрительно произнес Старик и его руки наконец-то покинули мои плечи — Рад нашей встрече, мой юный друг. И представь мне наконец свою спутницу.

Я улыбнулся и повернулся к тому, кого был бы рад никогда не видеть.

Глава двадцатая

в которой герой либо кривит душой, либо недоговаривает

Старик был как всегда сама элегантность. Черный длиннополый пиджак, черная жилетка под ним и белоснежная сорочка с небрежно расстегнутым воротом — вроде бы ничего особенного, более того — даже небрежный стиль одежды, но как это все на нем смотрелось! И боюсь даже представить, сколько стоило.

И никакой бутоньерки, только какая-то блескучая штучка в лацкане пиджака.

— Это Танюша — я показал на девушку, которая знай только хлопала глазами, ошарашенная всем только что произошедшим да на автомате поедала торт.

Хотя, может, и не на автомате — явно нелюбимые ей вишни, которые входили в состав этого кулинарного чуда, она не забывала отодвигать на край тарелки даже сейчас. Впрочем, за 'не люблю', 'не буду', 'не хочу' и 'эта сумочка не подходит к этим туфлям' у женщин как правило отвечает отдельный, автономный отдел мозга, который не задействуется в иных областях жизни.

А еще я понял, что, то ли не помню, то ли вовсе не знаю ее фамилии. Вежлева, скорее всего, ее называла, но я как-то ее зафиксировал это в памяти.

— Валериан Валентинович — откуда-то из толпы на нас набежала Вежлева, сияя белоснежной улыбкой и поправляя локон, упавший на лоб — Добрый вечер!