Актёр и мишень. Как раскрыть свой талант на сцене

Джульетту не устраивает скорость течения времени. Временами ей хочется, чтобы время ускорило бег: «…Неситесь вскачь…» Временами она мечтает, чтобы время остановилось: «…Ты хочешь уходить? Но день нескоро: то соловей – не жаворонок был…» Ирине полезно отметить, что время никогда не было другом Джульетты. Если Ирина не подчинится времени, она тоже станет его жертвой. Ирина признает власть времени, если не позволит страху заманить себя в прошлое и будущее. А страх Джульетты так и тянет персонаж то в прошлое, то в будущее.

Время – друг артиста, но враг персонажа; с этим необходимо смириться даже во время самой короткой репетиции. Настоящее взбадривает нас. Когда мы наблюдаем дорожную аварию и живем настоящим, ход времени ощутимо замедляется. Когда нас охватывает депрессия, время, кажется, останавливается. Время умирает. Это всего лишь иллюзия: время не может остановиться. Для нас время никогда не умрет.

Ирина должна подружиться со временем. Время – это огромная волна. Артисту придется или оседлать эту волну, или захлебнуться в ней.

Чем больше мы способны подчиниться времени и жить настоящим, тем меньше мы рискуем зажать самих себя. При этом чем безогляднее мы провозглашаем нашу независимость от времени и ищем убежище в прошлом или в будущем, тем больше мы зажимаемся. Нам не ожить снова, пока мы не решимся признать власть времени и не осознаем, что можем существовать только сейчас, в настоящем.

21. Еще четыре нелегких выбора

Ирине предстоят еще четыре нелегких выбора.

Пятый нелегкий выбор: креативность или любопытство

Отказ от креативности кажется артисту ересью. Но от креативности до катастрофы рукой подать. Сознательная креативность – близкий родственник концентрации. Любопытство освобождает нас; любопытство связано с вниманием и мишенью. Креативность имеет неприятную тенденцию уводить нас «домой».

Естественно, всем человеческим существам свойственна креативность, но наша креативность – это не причина, а следствие. Мы не контролируем свою креативность, как не контролируем свои чувства. Мы контролируем только свои действия.

Шестой нелегкий выбор: оригинальность или уникальность

Оригинальность – еще одно качество, которое, как нам представляется, мы можем контролировать. Тем не менее оригинальность – не источник жизни, а одно из множества ее проявлений. В некотором смысле, наша креативность и наша оригинальность – не нашего ума дело. Ирина уникальна. Ирина незаменима. Никто не сыграет Джульетту так, как она. Потому что никто не видит так, как видит Ирина. Все, что увидит Ирина глазами Джульетты, сделает глаза Джульетты уникальными. Каждая актриса, играющая Джульетту, смотрит на мир особенными глазами, так как каждая актриса особенна и уникальна. Более того, на каждом спектакле, когда Ирина играет Джульетту, Джульетта будет немного другой. Каждый из нас способен увидеть бесконечное количество самых разных вещей, и у каждого это бесконечное количество будет бесконечно разным. Взгляните на небо в ясную ночь, и бесконечность перестанет казаться вам столь необъятной.

С другой стороны, если Ирина постарается придумать оригинальную Джульетту, Джульетту, каких еще не было, дело для актрисы кончится зажимом, причем по ее же вине. Попытка создать нечто оригинальное обречена на провал. Пытаясь быть оригинальными, мы создаем ровно то же самое, что и все, кто пытается быть оригинальным. Результат нашего труда рождается на свет мертвым, разложение всегда выглядит одинаково.

Старания быть оригинальными – симптом того, что мы потеряли уверенность в своей уникальности. Или мы опасаемся, что наша уникальность испарится, когда понадобится нам; или, что гораздо более прискорбно, мы опасаемся, что качества, которые делают нас особенными, посредственны или недостаточно хороши. Единообразие кажется куда безопаснее, особенно в молодости. Но единообразие невозможно. Оно лишь идеал, к тому же опасный. Но не будем пугаться единообразия, ведь оно не существует. Уникальность же дается нам, как внимание, как существование в настоящем, мы можем ее только принять, и она вне нашего контроля. Как и все, что мы не контролируем, уникальность нам подозрительна – как бы она не подвела нас в самый ответственный момент. Поэтому мы придумываем воображаемую замену уникальности, синтетическую фальшивку, которой мы в силах управлять. Здравствуй, оригинальность, прощай, уникальность.

Если у Ирины получится увидеть ясные и конкретные мишени, если она признает, что все, что она видит, может иметь хороший и плохой вариант развития, ей удастся явить миру поистине уникальную Джульетту. Если же Ирина решит создать оригинальную Джульетту, она создаст нечто бездыханное; а трупы, как уже сказано выше, выглядят примерно одинаково. Смерть – единственное возможное единообразие.