Акт бунта

Я смирилась с этим, когда решила переспать с ним. Однако со временем начала думать, что он не собирается издеваться. Мне стало комфортно.

Так что, да. Разве это не был бы просто идеальный трюк, если бы ему удалось усыпить меня ложным чувством безопасности, заставить меня доверять ему, заставить поверить, что он действительно заботится обо мне… а потом сжечь все дотла?

Я дрожу, когда делаю шаг вперед и беру его за руку.

Пакс переплетает свои пальцы с моими, проделывая то же самое и с другими нашими руками. Он смотрит на меня, половина его лица отбрасывается тенью от света на другой стороне комнаты, и моя кровь шумит в ушах. Не похоже, что он что-то скрывает. В его глазах нет ничего, что могло бы сказать мне, что мне нужно защитить себя от… чего бы это ни было.

Но… как звучит та цитата? Величайшим трюком, который когда-либо проделывал дьявол, было убедить мир в том, что он не существует. Я должна быть осторожна. Независимо от того, насколько честным, я думаю, он выглядит в этот момент, я не могу верить, что он искренен. Просто не могу. Это было бы небезопасно.

— Прекрати, — шепчет Пакс.

— Прекратить что?

— Ты, блядь, слишком много думаешь. Заработаешь себе мигрень.

Мне никогда не удавалось скрывать свои опасения от посторонних глаз. Я думала, что в последнее время у меня это получается лучше, но оказалось, что я ошибалась. Моя грудь сжимается, когда Пакс еще больше откидывает голову назад, притягивая меня ближе, так что я оказываюсь между его ног. Он кладет подбородок на мое солнечное сплетение, глядя на меня снизу вверх, и его вид слишком захватывающий.

Парень чертовски красив.

Необузданная мужская энергия, впервые незащищенная и открытая.

Я не знаю, что с ним делать в таком состоянии.

Я всегда шарахаюсь от него, готовая убежать или выставить щит, чтобы защитить себя. Такое чувство, что сейчас он складывает оружие, молчаливо предлагая какое-то перемирие, и я не знаю, как перестать готовиться к худшему.

— Я ничего не понимаю, — тихо говорю я. — Если ты играешь в какую-то игру…

Парень быстро встает, отпуская мои руки. Он перебрасывает мои волосы через плечи, его свирепый взгляд перемещается от моего рта к глазам, к щекам, снова к губам. Он впитывает меня, запоминает мои черты. Мои глаза странно щиплет, и у меня закрадывается подозрение, что я вот-вот расплачусь.

Ни один мальчик никогда не смотрел на меня так. И чтобы Пакс так на меня смотрел? Я плохо подготовлена к тому, чтобы справиться с волной эмоций, которая захлестывает меня. Мое тело говорит мне бежать. Такое странное, противоречивое чувство — когда тебя так тянет к чему-то и в то же время отчаянно пытаешься отстраниться. Я чувствую себя так, словно стою на пляже, а прилив отступает, отступает и отступает. Я вижу, как нарастает волна. Знаю, что она уничтожит меня, если обрушится на меня, но я не могу вытащить ноги из воды. Она притягивает меня, втягивает в себя. Спасения нет.

— Никаких игр. Никаких интриг. Никакого дерьма, — бормочет Пакс. Он медленно, размеренно выдыхает через нос. — Я устал, Чейз. Действительно чертовски устал. Это… ты — путь наименьшего сопротивления.

Вау.

Путь наименьшего сопротивления?

Эти слова словно пощечина.

Я была так очарована этой редкой мягкостью по отношению к нему, что почти позволила себе поверить, что он способен что-то чувствовать ко мне. Но… черт. Путь наименьшего сопротивления? Что за дерьмо — называть кого-то тем, что требует наименьших усилий? Легкий вариант? Гарантированный трах? Я отступаю назад, подальше от него, из его объятий, пытаясь проглотить боль в горле.

— Рада слышать, что ты такого высокого мнения обо мне, — говорю я. Эта боль никуда не делась. Стало еще хуже, и поэтому мои слова ощущаются как лезвия бритвы, когда я их произношу.

Я отвожу взгляд от Пакса, уставившись на свою колоду таро на тумбочке и на мой маленький зеленый ловец снов на стене у кровати, но Пакс берет меня за подбородок и поворачивает мое лицо обратно к нему.

— О чем, черт возьми, ты говоришь?

— Честно говоря, я немного устала, Пакс. Если хочешь трахнуть меня, тогда нам следует поторопиться. Мне еще предстоит кое-что сделать, и я планирую вычитать свою главу, прежде чем отправить ее тебе. Так что.

Мягкость в его взгляде становится жестче прямо у меня на глазах. Я смотрю, как оно ползет по бледному серебру его радужек, как лед по бездонному озеру.

— Круто, — говорит он. И это слово очень подходит, потому что все в нем внезапно становится действительно очень крутым. Его руки работают быстро, разрывая мою одежду. Мышцы его челюсти напряжены, когда парень раздевает меня догола. Ровно через три секунды он прижимает меня к стене моей спальни, обхватив рукой за горло, и я извиваюсь под ним, тяжело дыша, ненавидя себя, потому что неважно, насколько сильно задел этот тупой, неуместный комментарий и насколько никчемной я себя чувствовала в тот момент, я гребаный раб этого человека.

Я принадлежу ему.

Одно его слово, и мое сердце бешено колотится.

Одно движение его языка, и я становлюсь податливой.

Один кивок его головы, и я на своих чертовых коленях…