Акробат

Этот старый казацкий прием Алексей вычитал еще в детстве в книжке о гражданской войне. Тогда его успешно применил легендарный красный командарм Миронов под не менее легендарной Каховкой. Заключался он в следующем. На участке, хорошо просматриваемом неприятелем, двигались воинские подразделения — пехота, конница, артиллерия. Двигались непрерывно в течении длительного времени. У наблюдателя не было никакого сомнения, что против него выдвигаются значительные силы. Откуда ему было знать, что козаки, оказавшись вне поля зрения вражеских наблюдателей, скрытно возвращались в исходный пункт и снова гордо шествовали на глазах противника. Так одна-две роты иной раз вводили противника в паническое состояние, принуждая отступать.

В середине дня раздались грозные звуки военных труб, и воины армии поморов увидели, как гребень холма пересекают колонны закованных в броню всадников. За ними шел строй пехоты, тежелая телега, запряженная шестью лошадьми тянула катапульту, потом гарцевали на своих мохнатых лошадках всадники-горцы, за ними — опять пехота и снова латники-кирасиры, горцы, пехота, еще катапульта… Все это не прибавило оптимизма воинам, и через несколько часов из стана поморов выехала делегация противника. Впереди ехал всадник на высокой рогатой скотине, который трубил в длинную трубу и размахивал белой тряпкой. Скитальца несколько удивило, что и на Ноле, белый флаг служил знаком примирения. Но времени на удивление и осмысливание столь странного совпадения у него не было. Белая — так белая.

— Ну что, сотник? — засмеялся Скиталец. — Наша уловка удалась. Теперь будут просить пощады. Собирайся, будешь с ними договариваться.

— Я? — удивился тот.

— Конечно! Ты у нас главный. Да, не скромничай. Если где-то запутаешься — я буду рядом, подскажу. Только возьми в качестве эскорта рыцарей покрасивее, в блестящей броне, с перьями и звериными хвостами. Чтобы сомнений у врага никаких не было — против них стоит серьезный противник.

Для себя же Скиталец решил, что будет выглядеть поскромнее. Если странный «человек с «громом» в руках» был тем, о ком он думает, то лучше себя раньше времени не выдавать. Зачем давать врагу лишнюю информацию? Вдруг сей «громовержец» где-то рядом и уже целится в их делегацию из своего оружия? Он надел на себя меховой тулуп, с нашитыми костяными бляхами, на голову шлем с кольчужным забралом, закрывающим лицо, и сменил своего скакуна на мохнатую лошадку горцев. Правда, пришлось изрядно поджимать ноги, но чего не сделаешь ради маскировки.

Скиталец оглянулся. Что же, место для переговоров выбрано неплохо. Отсюда весь холм — как на ладони. Пехотинцы, укрытые щитами и готовые в любой момент выпустить стрелы или побежать в атаку с пикой, Артиллеристы, устанавливающие на позицию «очередную» катапульту, всадники в боевом порядке, готовящиеся к атаке, а на заднем плане «все прибывающие и прибывающие войска». Должно сработать.

Вот и делегация противника. Шарамыги, ободранные, грязные. Если у кого и есть броня, так курам на смех — жилетка из деревянных дранок. Даже если это каменное дерево, все рано, защита иллюзорная. Только у главного на толстом брюхе покоится панцырь черепахи. Хоть что-то. Не слишком ли их опасался Волк, что направил против них пусть немногочисленную, но боеспособную силу?

Сотник Угу все же оказался неплохим переговорщиком. Начал свою речь с отборных ругательств, котрые Скиталец слышал в первый раз. Плюс характерные жесты сексуального характера и дипломатические ноты в виде плевков в сторону партнеров по переговорам. После его короткой, но емкой речи старшина армии поморов согласился больше не воевать с господином Волком, а в знак примерения готов предоставить в качестве заложников 10 детей самых уважаемых детей общины.

Скиталец подъехал на своей кляче поближе и вступил в разговор.

— Не детей, а сыновей, — вполголоса сказал он Сотнику. — И назови ему имена…

— Не детей…, а сыновей…! — снова заорал Угу добавив от себя несколько «аргументов», каксающихся близких и дальних родственников партнера по переговорам. — И не вздумай мне сирот и бедняков подсунуть! Меня не проведешь! Чтобы среди них были и…

Тут Сотник подъехал к толстому старшине и прошептал ему на ухо несколько слов, от которых тот чуть из седла не выпал. Не мудрено. Сотник назвал ему имена сыновей, которыми при рождении нарекла их мать. Эти имена никто, кроме родителей знать, вообще, не мог, а тут вдруг их называет воин чужой армии! Не иначе, боги открыли врагу эту тайну! Скиталец улыбнулся. Удалось пролезть в башку этого обжоры. Раньше такое удавалось с трудом, но сейчас вышло очень неплохо!

— А теперь пусть раскажет, что произошло на берегу, — снова вполголоса сказал Скиталец Сотнику.

Старшина тоже особым красноречием не отличался.

— Чудища! Мы таких отродясь не видели. Мы вышли на берег, а они уже там. Мы дрались, как звери, но… Это страшные враги. Откуда они взялись на наших берегах? Многие погибли.

— Сколько было чудовищ? — спросил напрямую уже сам Скиталец. С подобным «оратором» говорить через переводчика становилось затруднительно.