Аккорд

Посреди хмурого неба сверкает яркая молния, словно разрезая его пополам. Я сижу на въезде на подвесной мост Винсента Томаса и смотрю вниз, на воду, в которой растворяются капельки моросящего дождя. Они стекают вниз и по моей джинсовой куртке, которая уже насквозь промокла. В моих руках бутылка виски, но я до сих пор ее не открыл. Я запивал боль месяцами, но мне не стало легче. И я не буду делать этого сейчас.

Сегодня ровно полгода, как на этом самом мосту разбились мои родители и Ник с Сарой. Был сильный ливень, и отец, не справившись с управлением, вылетел на встречную полосу движения, где их автомобиль тут же протаранила летящая фура. Смерть была мгновенной.

Вот так просто. Раз! – и нет больше у тебя семьи.

Я больше никогда не смогу прийти в место, где будет пахнуть домом. Знаете, у каждого дома есть свой запах. И он незаменим. Никогда больше я не смогу его ощутить. Вдохнуть. Насладиться. На пороге меня больше не встретит мама, издевающимся тоном спрашивающая о том, когда я уже остепенюсь. Я больше никогда не увижу улыбку Ника, рассказывающего о том, как у них все складывается с Сарой. А отец никогда больше не скажет мне, что верит в меня.

До этого мгновения я даже не понимал, как быстротечно время.

Я выпал из жизни на пять лет. Потерялся. Исчез.

Тиджей Морган, мечтающий поднять музыку на новый уровень, дать возможность молодым музыкантам найти свое место в мире шоу-бизнеса, пропал. И лишь потеряв самое ценное в жизни, я осознал, что хочу стать человеком, который заслуживает жить эту жизнь дальше. Что тот Морган, который известен лишь своей бурной сексуальной жизнью и проблемами с законом, должен умереть.

И вот уже почти полгода я пытаюсь что-то изменить в своей жизни. Я перестал баловаться запрещенными веществами, бросил курить и ни разу не садился за руль пьяным. Я стал больше времени проводить на студии и участвовать в процессе записи песен молодых музыкантов. Весь мой прошлый круг общения, где мы в основном напивались в хлам и устраивали свингер-пати, благополучно умер вместе с предыдущей версией меня.

Я стараюсь измениться. Правда.

Кто знает, сколько мне осталось жить?

Когда я встретил Джессику, то решил, что вот оно, мое будущее. И хотя на первый взгляд наши отношения были нездоровыми, учитывая этот секс из ненависти, честно говоря, не думаю, что когда-либо ненавидел ее.

Уже тогда я восхищался ею. Ее способностью добиваться желаемого.

Да, вы наверняка думаете, что я романтизирую наш с ней случайный секс.

И пусть так.

Но сути это не меняет.

Я потерял от Джессики голову.

С ней я понял, что такое до беспамятства влюбиться. И я впервые почувствовал взаимность. Мне казалось, что Джес чувствует ко мне то же, что и я к ней. И это было для меня чем-то новым, ведь прежде всем девушкам, которые были у меня до нее, нужны были от меня лишь деньги. Им нравился даже не то чтобы мой статус, им нравился их новый статус – девушки известного музыканта. А Джессике… ей было все равно. Да, я видел в ее глазах восхищение, когда она наблюдала за тем, как я пою. Но она никогда не акцентировала на этом свое внимание. Ей был важен я. Настоящий я. Простой парень Тиджей Морган. Не мои деньги, достижения, связи. Просто я.

Дьявол, с ней я узнал, что такое безусловная любовь. Узнал, каково это – раствориться в другом человеке, довериться ему настолько, что запросто сорвать к черту все эти маски и просто любить.

Много лет я был мертв. Но Джессика… Она и в самом деле возродила меня. На мгновение я почувствовал себя фениксом… а на деле оказался лишь идиотом.

Грустно усмехаюсь и закрываю лицо руками.

Какой же я тупой.

– Так и знал, что найду тебя здесь.

Поднимаю голову и вижу Джереми, стоящего под зонтом в шаге от меня.

– Что ты здесь делаешь? – хриплю я.

– Решил прогуляться до другого конца города, чтобы насладиться дождем и насквозь промокнуть.

Коротко смеюсь.

Джер садится рядом со мной и устремляет взгляд на спокойную гладь воды.

– Мне жаль, что я был таким уродом, – неожиданно произносит он.

– Мне жаль, что я был таким уродом, – вслед за ним повторяю я, и брат усмехается.

Мы оба молчим, без слов осознавая, что никогда не будет так, как прежде. Но еще мы оба осознаем то, что все, что у нас есть, – это мы. Он – моя семья, а я – его.

– Когда ты познакомишь меня с дочерью?

– Не знаю, – я тяжело сглатываю. – Для этого, наверное, нужно разрешение Джессики.

– Вы так и не разговаривали?

Отрицательно мотаю головой:

– Не о чем говорить.

– У вас общий ребенок, Трев, – говорит Джереми.

– Которого она скрывала шесть лет.

– Она не скрывала, она не знала, как тебя найти.

– О да, это, конечно же, ее оправдывает. Она ведь прям вся обыскалась, бедная.

– А что бы ты делал, если бы она призналась тебе, что забеременела?

– Я бы был с ней, – просто отвечаю.

– Тебе был двадцать один год, братан.

– И?

– Многих людей знаешь, которые в таком возрасте детей заводят?

– Нет, но если бы она забеременела, я бы был с ней.

– Серьезно? – фыркает брат. – С девушкой, с которой единожды переспал? Ты бы угробил свою жизнь ради нее?

– Я бы сделал ради ребенка все что угодно.

– И она сделала.

– Что это значит?