Аккорд

– Виски. Два, – произносит бармену Рид, усевшийся справа от меня.

– Лучше сразу бутылку «Далмора», – тут же добавляю я, стуча пальцами по глянцевой поверхности стола.

Мы сидим в полной тишине, пока бармен разливает нам «Далмор» по бокалам. Рид берет свой бокал и залпом его опустошает, пока я просто сижу.

– Ты пить будешь? – хмурит брови придурок, с грохотом опустив бокал на стойку.

– Я жду.

– Чего?

– Когда ты мне яд подсыплешь.

Блондинчик закатывает глаза.

– Морган, просто пей, – устало выдыхает он.

Что ж, я глупец, раз думал, что он решит избавиться от меня таким простейшим способом. Тянусь к виски и следую его примеру. Когда горький напиток обжигает горло, возвращаю взгляд к Риду, предвкушая драку, но этот придурок отчего-то тянет и вдруг произносит:

– Так, значит, Лизи…

– Не-а, мужик. Мы не будем это обсуждать.

– Если ты не в курсе, придурок, мы теперь родственники.

Дерьмо.

– Пойду брошусь под машину, – морщусь я.

Он закатывает глаза:

– Как это произошло?

– Что именно?

– Как ты обрюхатил мою сестру?

– Тебе сколько лет, Рид? Лет двадцать пять? И ты что, до сих пор не в курсе процесса оплодотворения? Ну, сперматозоиды там, яйцеклетки.

Бармен повторяет виски, и на этот раз я первым опрокидываю в себя алкоголь, стремительно заполняющий вены.

– Ты любишь ее? – спрашивает блондинчик.

Ничего не отвечаю. А что говорить?

Люблю ли я ее?

Дьявол, это же очевидно, ведь последний месяц я живу ею.

Она, мать вашу, вдохнула в меня жизнь. Достала из пепла. Собрала по осколкам, по крупинкам и склеила в единое целое. Излечила истерзанную душу, а точнее – то, что от нее оставалось. Исцелила мое израненное сердце. Показала, каково это – жить и чувствовать себя при этом счастливым, просыпаться с мыслью, что сегодня увижу ее небесные глаза, сияющие при виде меня, отыгрывать сет на концерте, зная, что она наблюдает сквозь монитор и улыбается, записывать трек на студии, а думать лишь о ней.

Джессика стала моей музой. Моей одержимостью. Той самой причиной, чтобы жить.

И это гораздо больше переоцененной любви, которая ровным счетом ничего не стоит.

Вместо ответа Риду я снова наливаю виски и одним махом опустошаю бокал. Сморщившись от омерзительного обжигающего пламени в груди, обвожу взглядом пространство вокруг. В конце барной стойки вижу симпатичную брюнетку, попивающую вино из бокала. Она наблюдает за присутствующими с явным интересом. И мне чертовски необходимо, чтобы ее взгляд сейчас сфокусировался на мне. Резко спрыгиваю со стула и уже немного заплетающимся языком говорю бармену:

– Запиши на мой счет.

А затем собираюсь двинуть в сторону брюнетки, но крепкая ладонь Рида, сжимающая мое запястье, меня останавливает:

– Морган. Сядь.

– Пошел ты, – шиплю я, пытаясь выхватить руку.

– Мы оба знаем, что если ты сделаешь глупость, то это конец.

Дерьмо.

Дерьмо.

Дерьмо!

Какого хрена я согласился поехать в бар с ее братом? Даже смотреть на него не могу. Смотрю в его небесные глаза и вижу глаза Джес.

Начинаю истерически смеяться:

– Конец? Знаешь, твоя сестренка уже завершила нашу историю.

– Нет, придурок. Ваша история только началась. У вас общая дочь, если ты до сих пор не допер.

Дерьмо.

Слишком много дерьма, да?

И пофиг.

– Рид, отвали.

Я отталкиваю его и иду к брюнетке. Оттрахаю ее, а потом прыгну с моста. Или поеду все-таки в гетто и встану посреди дороги, шурша баксами в карманах. Плевать. Главное – сдохнуть и не чувствовать больше этого ада внутри.

Останавливаюсь напротив нее и ничего не произношу. До меня вдруг доходит смысл слов Рида. Я был так зол на Джес за то, что она скрывала от меня Лизи столько лет, что даже не подумал о самом главном – о Лизи.

Если я сдохну, то никогда не смогу узнать, каково это – быть отцом. Ее отцом.

Безусловно, я ни за что не скажу ей правду, пока ей не исполнится восемнадцать. Но все эти годы до ее совершеннолетия я буду рядом. Ведь она моя дочь. Моя.

И она не должна страдать из-за того, что произошло между нами с Джес. Не должна. И не будет. Плевать на поступок Джессики. И на нее саму.

Но я не совершу глупость, чтобы стать для Лизи достойным отцом.

Разворачиваюсь на пятках и возвращаюсь обратно к Риду, все это время пронзающему меня дьявольским взглядом. Сажусь на барный стул и тянусь к виски.

– Я думал, ты меня ненавидишь, – произношу я, делая глоток алкоголя.

– Так и есть.

– Тогда почему ты здесь со мной?

– Думаю, Джес тебя любит.

Грустно усмехаюсь:

– Надо же, я думал, ты шутить не умеешь. Я в шоке.

– Морган, иди в задницу.

– Извини, но я не поступлю так с Эбс. Она знает, что ты заднеприводный?

– Какого хрена я вообще здесь с тобой сижу?

– Без понятия, – пожимаю плечами.

Рид шумно выдыхает:

– Ты так и не ответил на мой вопрос.

– Ты на мои тоже не отвечаешь.

– Я не заднеприводный.

– Рад за тебя.

– Собираешься отвечать на мой вопрос?

– Не-а.

– Ты такой идиот. Что в тебе только моя сестра нашла?

– Мой член. Он ей так понравился, что она его приворожила.

Морщится:

– Фу, Морган. Можно без твоей пошлятины?

– Тогда какого дьявола ты задаешь мне все эти тупые вопросы?

– Пей уже, а! – Рид подливает виски в мой бокал.