Аккорд

– Умираю, как хочу в тебя.

– Как прошел концерт?

– Весь концерт думал о том, как хочу в тебя.

– Ты болен.

– Тобой.

Смеется.

– Я соскучился, Джесси.

– Разве у тебя было время скучать? Ты же в Вегасе.

– Я всю ночь провел на студии, детка.

– Правда?

– Правда. Ты моя, так зачем мне кто-то еще?

Она молчит. Отодвигаю телефон от уха, чтобы проверить, идет ли вызов, а затем, убедившись, что все в порядке, спрашиваю:

– Детка, ты здесь?

– Да. Я просто… Тебе правда будет достаточно только меня?

– Джес, шестнадцать дней воздержания должны были о многом тебе сказать.

Она издает смешок, а затем серьезным тоном интересуется:

– Так, значит… Я и ты…

– Дьявол, детка. Просто признай, что ты моя.

Джес хихикает. Именно хихикает. Как пятнадцатилетняя школьница. А мои губы раскрываются в довольной улыбке.

– И как дела на студии? – спрашивает она.

– Кое-что набросал. Хочешь послушать?

– Конечно.

– Я поставлю тебя на громкую связь, сейчас, подожди минутку.

Жестом прошу Джо включить микрофон и надеваю наушники. Затем настраиваю гитару и начинаю наигрывать вступление. Аккорды складываются в гармонию, наполняя комнату мелодичными звуками, и я начинаю напевать текст, на который потратил несколько часов.

Джессика не произносит ни слова, пока я своей мелодией признаюсь ей в любви.

* * *

Когда поздно вечером я подъезжаю к дому Джессики, вокруг ни души. На часах – половина первого ночи, и наверняка она уже легла спать, но я умираю, как хочу ее увидеть. Захожу в жилой комплекс и на лифте поднимаюсь на седьмой этаж. Возле двери пишу ей сообщение, чтобы не звонить в дверь и не разбудить тем самым Лизи.

Тиджей:

«Я у двери, откроешь?»

Барби:

«У какой двери?»

Тиджей:

«У твоей. Мне нужно тебя увидеть».

Барби:

«Дашь мне пару минут?»

Вскидываю брови, но все же отвечаю:

Тиджей:

«Конечно».

Принимаюсь раскручивать телефон в руке, пытаясь понять, почему она не открыла сразу. Гнусные мысли лезут в голову, но я пытаюсь их прогнать.

Спустя долгие пять минут дверь открывается, и на пороге я вижу Джессику в костюме медсестры.

О ДЕРЬМО.

– Лизи спит? – нахожу в себе силы задать вопрос. Но это так сложно, словно у меня амнезия, и я забыл о существовании звуков.

Стоит Джессике кивнуть, тут же одним рывком поднимаю ее за задницу и несу в спальню, где трахаю так сильно, словно не делал этого целую вечность, а не каких-то три дня.

Когда мы оба откидываемся на матрас, пытаясь отдышаться после двух раундов, с губ Джессики срывается удовлетворенный стон:

– Я скучала.

Издаю смешок:

– По члену? Или по мне?

– По вам обоим.

– То есть у нас только что был тройничок?

Хоть я ее не вижу, ставлю сто долларов на то, что сейчас она закатила глаза.

– У тебя какая-то одержимость тройничком. Все шутки про это. Я не собираюсь делить тебя в постели с кем-то. Никогда.

Приподнимаюсь на локте и смотрю в ее красивые голубые глаза, которые находят мои в ответ. Дьявол, она само совершенство.

У меня было много женщин. Очень много. Я спал с известными актрисами, фотомоделями и ангелами «Виктории Сикрет». Но ни одна из этих девушек не вызывала у меня тех эмоций, которые я испытываю рядом с Джессикой.

Ее красота… она не только снаружи, но и внутри. Говорю, как какой-то гребаный Дон Жуан, но так и есть. Я влюбился в ее дьявольский характер, болтливый язык и эти глаза. Глаза, в которые хочется нырнуть и никогда не выплывать обратно.

– Ты самая красивая девушка из всех, кого я когда-либо встречал. И я ни за что и никогда на свете не собираюсь тебя с кем-то делить в постели. – «И в жизни», – мысленно добавляю я и продолжаю: – Ты моя. Только моя, Джес.

– А ты? – прикусывает губу.

– Что я?

– Ты… мой?

Одним резким движением укладываю ее под себя и набрасываюсь на губы с поцелуями, между которыми шепчу:

– С того самого вечера в «Авеню» я принадлежу тебе, Джессика.

Она ахает, и я тут же оказываюсь в ней, доказывая, что, кроме нее, мне никто не нужен.

Глава 30

From Fall to Spring – Barriers

Тиджей

Просыпаюсь оттого, что чувствую чье-то дыхание у себя на лице. Медленно открываю глаза и подпрыгиваю в постели, увидев Лизи. Быстро натягиваю простыню, а затем вспоминаю, что Джес заставила меня надеть боксеры ночью, как раз на такой случай, но у меня все равно утренний стояк, который не стоит видеть шестилетней девочке.

– Привет, – улыбается гномик и протягивает мне кружку какао с зефирками.

– Спасибо, малышка, – беру из ее рук кружку и улыбаюсь в ответ.

– Тебе хорошо спалось?

– Очень. Я так крепко спал, что даже не запомнил, что мне снилось, представляешь. А как спалось тебе, принцесса?

– Хорошо. Мне снился единорог. Он был большой. Вот тако-о-ой, – она разводит руками. – Вот с так-и-и-ими крыльями. Розовыми.

– Чудеса. Ты полетала на нем?

– Нет. Мамочка вряд ли бы одобрила такую затею. Она не любит веселье.

С моих губ против воли срывается смешок.

– Кстати, а где твоя мама?

– Она на кухне готовит бутерброды мне с собой в школу. А потом я поеду на тренировку.

– Хорошо, – улыбаюсь я и делаю глоток какао. – Тебе нравится кататься с Эбби?

– Да. Она классная.

– Я тоже как-то с ней катался.

– Правда?

– Да, но у меня ничего не вышло. И я все время ползал по льду.

Она смеется: