Аккорд

Мне казалось, что ничего не может вдохновить музыканта так, как тысячи фанатов, продолжающих исполнять песню, даже если ты остановился. Те мурашки, которые ощущаешь, когда они поют в унисон с тобой, заставляют тебя сходить с ума от счастья. Это волшебно.

Но на выходных каждая минута с Джессикой заставила меня чувствовать это же самое волшебство.

Она – не просто глоток свежего воздуха среди этого насыщенного выхлопными газами Лос-Анджелеса. Она – причина моего счастья, моей улыбки, моего внутреннего умиротворения. Она – мое вдохновение.

Вчера у меня был концерт в Вегасе, и вся моя команда отправилась в какой-то стриптиз-клуб. А я… я больше не холостяк. И дороги в подобные заведения теперь для меня закрыты.

Мне просто больше нечего там делать. Есть лишь одна девушка, которую я хочу видеть обнаженной. На самом деле я хочу видеть ее даже одетой. Хочу наблюдать за ней, готовящей мне завтрак на моей кухне или лежащей на диване у телевизора у меня в квартире. Я согласен на все, главное, чтобы она была со мной. Одетой или раздетой – плевать.

Дьявол, не думал, что когда-либо скажу подобное, но секс давно отошел на второй план. Я просто хочу, чтобы она была моей.

Я так сильно влюбился в нее, что мне глубоко наплевать на все. Вчера после концерта, несмотря на сумасшедшую усталость, я отправился на студию, принадлежащую другу моего отца. Он предоставил мне ключи от нее и сказал, что я могу оставаться здесь столько, сколько будет нужно. Не знаю, который сейчас час, потому что в этой студии звукозаписи, расположенной в районе складов, нет окон. Но я уверен, что сижу здесь уже несколько часов точно.

Когда тебя что-то вдохновляет, ты теряешь счет времени. А таким вдохновленным я не был уже достаточно давно. Или, может, вообще никогда.

Весь мой блокнот исписан текстами, а пальцы, пытающиеся подобрать мелодию, стерты о струны гитары. Но мне не хочется останавливаться.

– Ты что, проторчал здесь всю ночь? – интересуется неожиданно появившийся на пороге студии мой продюсер Рейнольд.

Вздрагиваю от неожиданности и отрываюсь от гитары:

– А который час?

– Восемь утра.

Вскидываю брови:

– Засиделся.

– И как успехи?

– Вообще-то отлично. Я тут кое-что набросал. Хочешь послушать?

Теперь Рейнольд вскидывает брови:

– Спрашиваешь.

Снова склоняюсь над гитарой, как вдруг на пороге появляется Коул, мой гитарист.

– Морган, ты где эту гитару откопал? – удивленно восклицает он, а я лишь закатываю глаза.

Сразу за ним появляется наш клавишник Дэвид, глаза которого тут же округляются, и он, присвистывая, интересуется у Коула:

– Он что, по собственной воле решил песню записать?

– Ого. Ни хрена себе! – А это уже восклицает Моника, стоящая в дверях.

Они всей командой решили тут собраться? Больше заняться нечем в восемь утра?

– Я тоже рад всех вас видеть, – саркастично произношу я. – Но позвольте спросить: какого черта вы приперлись?

– Мужик, ты не пошел с нами в стрипуху, – всплескивает руками Коул.

– И?

– И-и-и мы решили, что с тобой что-то случилось. Ты не заболел? – тут же добавляет Дэвид.

Устало выдыхаю и ставлю гитару на пол у стены.

– Он просто влюбился, – широко улыбается Моника.

– Отстаньте от парня, – произносит подошедший к пульту Джо.

Спасибо, что хотя бы ты остаешься в здравом уме.

– Он просто наконец-таки нашел свою музу, – тут же добавляет мой звукарь.

О дерьмо. И ты иди к черту, Джо!

Показываю средний палец каждому по кругу, кроме Рейнольда, он все-таки мой продюсер, а затем произношу:

– У вас что, дел никаких нет? Выметайтесь. И дайте мне, пожалуйста, пустить в ход свое вдохновение.

Беру телефон, лежащий на панели рядом с пультом, включаю его и направляюсь в комнату звукозаписи, где настраиваю расположение микрофонов. Удобно усевшись с гитарой на коленях, я проверяю айфон и нахожу в нем несколько десятков пропущенных звонков и сообщений, но все они могут подождать, потому что сейчас я хочу говорить лишь с Джессикой.

– Джо, можешь выключить микрофон на пару минут? – интересуюсь у звукаря, сидящего по ту сторону стеклянного окна.

Увидев его уверенный кивок, набираю номер Джессики.

– Привет, – широко улыбаясь, произношу я, когда она отвечает на звонок.

– Привет. Твои цветы уже некуда ставить! – недовольно восклицает она.

Я отправил ей в офис три сотни розовых роз. По сотне за каждый день моего отсутствия.

– Они не мои, а твои. Тебе нравятся?

– Очень. – По голосу слышу, что она улыбается, и мое сердце делает сальто.

– Знаешь, какой это сорт?

– Уже заинтригована.

– Rugosa PUSSY. Если хочешь знать, твоя пусси[39] так не пахнет, конечно, но… я уже мечтаю поскорее вылизать тебя.

– Святые небеса, Тиджей! – громким шепотом говорит она, будто нас кто-то слышит. – Мы не будем обсуждать это по телефону.

– Почему нет?

– Потому что я на работе!

– Да ладно тебе, Джесси. Приласкай себя, слушая мой голос. Или ты хочешь поиграть в недотрогу? Я не против. Ролевых игр у нас с тобой еще не было.

– И не будет.

– Я бы очень хотел, чтобы вы вылечили меня, доктор Шоу.

– Извините, мистер Морган, но вас может вылечить только хороший психиатр.

Улыбаюсь:

– Хочу в тебя.

– Или сексолог. Не пробовал обратиться?