Аккорд

Она стояла ко мне лицом и, заведя руки за голову, забирала волосы в узел. Мои самые смелые ожидания были посрамлены. Мне предстало чистое, тонкое, олимпийское изящество, мне открылось безупречное, математически точное сопряжение линий и форм, скроенных по лекалам мужской мечты. Ни жиринки, ни складочки – гладкое, налитое райскими соками яблочко! Ломкие запрокинутые руки, легкая медовая тень в молочных впадинах подмышек, волнистый очерк груди, гибкий приталенный стан, медальон живота меж впалых боков, крылатые бедра с вертикальной впадинкой на нейлоновом лобке и легкие голенастые ноги с чуткими, подрагивающими под тонкой кожей мышцами. От ее неисправимо юного тела веяло хмельной зрелостью спелого винограда. В одну секунду впитав ее неповторимые прелести, я любовался ими с тайным восторгом. Впору упасть на колени и уткнуться лбом в землю! Я беспомощно оглянулся по сторонам, ожидая увидеть, как весь берег пялится на нее. Но нет – мгновение не остановилось, мир не ослеп и не превратился в соляной столб.

Уверен, строгие читатели в очередной раз сочтут мои восторги преувеличенными, да к тому же попеняют мне за мою словоохотливость. Зачем так много слов, спросят они, и я скажу: затем же, зачем золотой осени охапки багряных листьев. Я не экономлю на словах. Мне ли просить о снисхождении к обнаженной, исповедальной дневниковости (дерзну сказать, лолитости) моих заметок, речь в которых идет о страсти пусть и не постыдной, но не менее гибельной, чем у светлокожего вдовца! Скажу так: полюбте, как я, и вы еще не так запоете!

От компании отделился парень и направился к нам. Подойдя, встал напротив Лины и заговорил с ней, как с хорошей знакомой. Она приветливо ему отвечала и даже пару раз рассмеялась. Я подошел и остановился в двух шагах от них. Не глядя в мою сторону, парень закруглился и отвалил. Был он слабогруд, узкоплеч и на полголовы ниже меня.

"Кто это?" – спросил я.

"Жених" – буднично ответила Лина.

"Кто?!" – поперхнулся я.

"Же-них! – тоном выше повторила она. – Наши отцы оба отсюда, они друзья детства и хотят, чтобы мы поженились. Его отец какая-то партийная шишка. Ну что, идем?" – и не дожидаясь моего согласия, направилась к воде. Оглушенный, я поплелся за ней. У воды она остановилась, и я за ее спиной пробормотал:

"Но это же феодализм какой-то!"

"Ты о чем?" – не оборачиваясь, спросила Лина.

"Ну… отцы, жених, ты…"

"Да мало ли чего они хотят! – с внезапным раздражением отмахнулась Лина. – Ну, давай, кто первый воду греет?"

Мы стояли рядом – широкоплечий атлет и гибкая, пьянящая лоза. Выступив вперед, я шагнул в воду. Лина за мной. Она плыла, задрав подбородок и осторожно вымахивая обвисшими кистями рук. Как подбитыми крыльями, подумал я. Что ж, вот еще один повод показать ей, что сильный и ловкий мужчина надежнее слабогрудого и узкоплечего папенькиного сынка. И я, выскакивая из воды, в четыре мощных маха обогнал ее метров на десять. Затем вернулся и закружил вокруг нее.

"Молодец! – похвалила Лина. – Я так не умею!"

Искупавшись, мы вышли на берег, где жмурясь и обмениваясь короткими репликами, стояли, пока с нас стекала вода, и я косился на ее блестящее тело, на яблочную гладкость кожи, которые претензии третьих лиц делали и вовсе недоступными. Вернувшись на наше место, мы, не сговариваясь, заняли края одеяла, образовав между нами стеснительную шерстяную пустоту. Устроившись на животе, Лина заболтала ногами, заговорила о пустяках и, слушая ее незатейливый лепет, я с внезапной тоской подумал, зачем о том, что у нее есть жених, она сказала сегодня, а не раньше. Зачем надо было уходить со мной за три километра, обнажаться и ложиться рядом, чтобы это сказать? Я, конечно, не отступлю, но всем моим нечеловеческим усилиям будет грош цена, если в ее голове уже все решено!

Две девицы из компании, сократив расстояние до нас наполовину, махнули Лине рукой. Извинившись, Лина встала и направилась к ним. Минут десять они, поглядывая в мою сторону, что-то оживленно обсуждали.

"Девчонки знакомые. Я с ними купаться сюда хожу" – сообщила Лина, вернувшись.

Мы пробыли на пляже три часа, после чего мне было сказано, что на первый раз хватит. Да, вот еще что. Я замешкался, а Лина, набросив платье, надев аккуратную соломенную шляпку, стояла рядом и сквозь непроницаемые черные очки безнаказанно разглядывала меня, полуголого. Насмотревшись, вежливо сообщила:

"У тебя красивое тело"

"Спасибо, это, наверное, из-за гимнастики…" – застеснялся я и тут же возликовал: кажется, мои тазобедренные излишки ее не смутили!

Обратно мы шли сквозь жаркий душистый шабаш июльского цветения. Волнуясь, смолисто потели высокие сосны. Кивая головами, раздавали ароматные обещания цветы. Исходили летучими соками готовые к покосу травы. То тут, то там вспыхивали разноцветным огнем бабочки и, прочертив замысловатый след, трепещущими искрами тонули в траве. Безуспешно пытался настроиться сводный птичий хор. Примолкла Лина, примолк и я.