Айвенго (Ivanhoe)

"Is there no help?-Are there no means of escape?" said Rebecca-"Richly, richly would I requite thine aid."	- Нельзя ли как-нибудь спастись? Разве нет способов бежать отсюда? - сказала Ревекка. - Я бы щедро - о, как щедро! - заплатила тебе за помощь!
"Think not of it," said the hag; "from hence there is no escape but through the gates of death; and it is late, late," she added, shaking her grey head, "ere these open to us-Yet it is comfort to think that we leave behind us on earth those who shall be wretched as ourselves.	- И не думай, - сказала старуха. - Есть только один способ уйти отсюда - через ворота смерти; а смерть долго-долго не открывает их, -прибавила она, качая седой головой. - Но хоть то утешительно, что после нашей смерти другие будут так же несчастны, как были мы.
Fare thee well, Jewess!-Jew or Gentile, thy fate would be the same; for thou hast to do with them that have neither scruple nor pity.	Ну, прощай, еврейка! Что еврейка, что язычница - все равно! Тебя постигнет та же участь, потому что ты попала во власть людей, которые не ведают ни жалости, ни совести.
Fare thee well, I say.	Прощай!
My thread is spun out-thy task is yet to begin."	Моя пряжа спрядена, а твоя еще только начинается.
"Stay! stay! for Heaven's sake!" said Rebecca; "stay, though it be to curse and to revile me-thy presence is yet some protection."	- Постой, погоди, ради бога! - взмолилась Ревекка.- Останься здесь! Брани меня, ругай, только не уходи!
"The presence of the mother of God were no protection," answered the old woman.	Твое присутствие все-таки будет мне некоторой защитой!
"There she stands," pointing to a rude image of the Virgin Mary, "see if she can avert the fate that awaits thee."	- Присутствие самой матери божьей не защитит тебя, - отвечала старуха, указывая на стоявшее в углу изображение девы Марии. - Вот она стоит, посмотри; узнаешь, спасет ли она тебя от твоей судьбы.
She left the room as she spoke, her features writhed into a sort of sneering laugh, which made them seem even more hideous than their habitual frown.	С этими словами она ушла, злорадно усмехаясь, что делало ее еще более безобразной, чем в минуты обычной для нее мрачности.
She locked the door behind her, and Rebecca might hear her curse every step for its steepness, as slowly and with difficulty she descended the turret-stair.	Она заперла за собой дверь, и Ревекка еще долго слышала, как она бранилась, с трудом спускаясь по крутой лестнице, проклиная каждую ступеньку.
Rebecca was now to expect a fate even more dreadful than that of Rowena; for what probability was there that either softness or ceremony would be used towards one of her oppressed race, whatever shadow of these might be preserved towards a Saxon heiress?	Ревекке угрожала гораздо более ужасная участь, чем леди Ровене. Если саксонская наследница могла рассчитывать на некоторую вежливость в обращении, то еврейке не на что было надеяться, кроме крайней грубости.
Yet had the Jewess this advantage, that she was better prepared by habits of thought, and by natural strength of mind, to encounter the dangers to which she was exposed.	Зато на ее стороне были прирожденная сила воли, острый ум и, кроме того, ей уже приходилось бороться с опасностями.
Of a strong and observing character, even from her earliest years, the pomp and wealth which her father displayed within his walls, or which she witnessed in the houses of other wealthy Hebrews, had not been able to blind her to the precarious circumstances under which they were enjoyed.	С раннего детства она отличалась твердой волей, наблюдательностью и острым умом. Роскошь, которой окружал ее отец и которую она видела в домах других богатых евреев, не мешала ей ясно понимать, как ненадежны были условия, в которых они жили.