Айвенго (Ivanhoe)

"What devil's deed have they now in the wind?" said the old hag, murmuring to herself, yet from time to time casting a sidelong and malignant glance at Rebecca; "but it is easy to guess-Bright eyes, black locks, and a skin like paper, ere the priest stains it with his black unguent-Ay, it is easy to guess why they send her to this lone turret, whence a shriek could no more be heard than at the depth of five hundred fathoms beneath the earth.-Thou wilt have owls for thy neighbours, fair one; and their screams will be heard as far, and as much regarded, as thine own.	- Какие еще бесовские дела они затеяли? -говорила старуха, бормоча себе под нос и злыми глазами поглядывая искоса на Ревекку. -Догадаться нетрудно: красивые глазки, черные кудри, кожа - как белая бумага, пока монах не наследил по ней своим черным снадобьем... Да, легко угадать, зачем ее привели в эту одинокую башню: отсюда не услышишь никакого крика, все равно как из-под земли. Тут по соседству с тобой живут одни совы, моя красавица. На твои крики обратят внимания не больше, чем на их.
Outlandish, too," she said, marking the dress and turban of Rebecca-"What country art thou of?-a Saracen? or an Egyptian?-Why dost not answer?-thou canst weep, canst thou not speak?"	Чужестранка, кажется, - продолжала она, взглянув на костюм Ревекки. - Из какой страны? Сарацинка или египтянка? Что же ты не отвечаешь? Коли умеешь плакать, небось умеешь и говорить.
"Be not angry, good mother," said Rebecca.	- Не сердись, матушка, - сказала Ревекка.
"Thou needst say no more," replied Urfried "men know a fox by the train, and a Jewess by her tongue."	- Э, больше и спрашивать нечего, - молвила Урфрида. - Лисицу узнают по хвосту, а еврейку- по говору.
"For the sake of mercy," said Rebecca, "tell me what I am to expect as the conclusion of the violence which hath dragged me hither! Is it my life they seek, to atone for my religion? I will lay it down cheerfully."	- Сделай великую милость, - сказала Ревекка, -скажи, чего мне еще ждать? Меня притащили сюда насильно - может быть, они собираются убить меня за то, что я исповедую еврейскую веру? Коли так, я с радость отдам за нее свою жизнь.
"Thy life, minion?" answered the sibyl; "what would taking thy life pleasure them?-Trust me, thy life is in no peril.	- Твою жизнь, милашка! - отвечала старуха. -Что же им за радость лишать тебя жизни? Нет, поверь моему слову, твоей жизни не угрожает опасность.
Such usage shalt thou have as was once thought good enough for a noble Saxon maiden.	А поступят с тобой, так как поступили когда-то с родовитой саксонской девицей.
And shall a Jewess, like thee, repine because she hath no better?	Неужели же для еврейки будет зазорно то, что считалось хорошим для саксонки?
Look at me-I was as young and twice as fair as thou, when Front-de-Boeuf, father of this Reginald, and his Normans, stormed this castle.	Посмотри на меня: и я была молода и еще вдвое краше тебя, когда Фрон де Беф, отец нынешнего, Реджинальда, со своими норманнами взял приступом этот замок.
My father and his seven sons defended their inheritance from story to story, from chamber to chamber-There was not a room, not a step of the stair, that was not slippery with their blood.	Мой отец и его семь сыновей упорно бились, шаг за шагом защищая свое жилище. Не было ни одной комнаты, ни одной ступени на лестницах, где бы не стало скользко от пролитой ими крови.
They died-they died every man; and ere their bodies were cold, and ere their blood was dried, I had become the prey and the scorn of the conqueror!"	Они пали, умерли все до единого, и не успели тела их остыть, не успела высохнуть их кровь, как я стала презренной жертвой их победителя.