Айвенго

– Э, тут и гадать нечего, – усмехнулась старая женщина. – Твои деньги все равно отнимут. Но зачем лишать тебя жизни, когда им требуется совсем другое? Белая кожа, роскошные волосы, руки, как у египетской царицы… Ты просто наивная дурочка! Посмотри на меня! Когда-то я тоже была молода и хороша собой. Звать меня Урфрида, я происхожу из знатного саксонского рода. Старый толстяк де Беф, отец нынешнего барона Реджинальда, чтоб ему вовеки гореть в аду, взял приступом этот замок, в котором я знаю каждый камушек… Мои родители и братья были убиты, а я стала добычей победителя… Вот он, проклятый, снова идет! – Старуха, заслышав шаги, поднялась и направилась к двери. – Прощай!

– Не уходи, госпожа! – Ребекка бросилась вслед за женщиной. – Погоди же…

На пороге она едва не столкнулась с высоким мужчиной в маске и сразу узнала в нем одного из напавших на отряд лесных разбойников. Девушка попятилась, разбойник вошел, закрыл за собой дверь и застыл перед ней как бы в нерешительности. Ребекка мигом сорвала со своих запястий драгоценные браслеты и протянула незнакомцу.

– Возьми это, кто бы ты ни был… пусть это послужит выкупом, но сжалься надо мной и моим несчастным отцом! Отпусти нас!

– Прекрасный цветок Палестины! – воскликнул разбойник и покачал головой. – Сапфиры и бриллианты в этих украшениях – прах и пепел по сравнению с блеском твоих глаз и нежностью твоего жемчужного лица. Я всегда ценил красоту превыше богатства…

– Ты сможешь начать жизнь честного человека, батюшка даст тебе все, что ты захочешь… – начала было Ребекка, но мужчина перебил ее, перейдя на французский язык:

– Твой отец находится там, где превращают в золото и серебро даже ржавые решетки подземелья…

– Ты не разбойник, – проговорила девушка тоже по-французски, внимательно вглядываясь в прорези черной маски на лице незнакомца. – Ты норманн… Будь же благороден, покажи свое лицо.

– А ты догадлива… – Бриан де Буагильбер сбросил плащ и освободился от маски. – Я пришел взять не твои деньги, а тебя – самое прекрасное, что есть здесь. Пришел, чтобы никогда с тобой не разлучаться.

– Между нами не может быть ничего общего. Ты – христианин, я – еврейка. Наш союз будет вне закона как в глазах твоей церкви, так и в нашей синагоге.

– Твоя правда, Ребекка! – согласился храмовник и усмехнулся. – Я не смогу взять в жены ни тебя, ни какую-либо другую женщину. Я – рыцарь Храма и принес обет безбрачия. Но я тебя люблю.

– Не могу понять, о чем ты толкуешь, сэр рыцарь! – Девушка спокойно отступила под пылающим взглядом храмовника. Затем Ребекка резко вскинула подбородок и посмотрела ему в глаза. – Зачем ты пришел сюда? Золото тебя не интересует. Брак с женщиной чужого племени – тоже. Если ты носишь крест и читаешь Священное Писание лишь затем, чтобы прикрывать свои распутство и греховность, то как я могу поверить хотя бы единственному твоему слову? Ты такой же преступник, как и тот, кто истязает моего отца…

– Довольно! – вспыхнул Буагильбер и приблизился к девушке почти вплотную. – До сих пор я обращался с тобой как с леди, хотя и завоевал тебя мечом. Ты у меня в плену и должна покориться, я никому не уступлю того, что принадлежит мне по праву. И если ты отказываешься принять мою любовь, то я возьму свое силой.

– Остановись, безумный! – воскликнула Ребекка. – Никакая страсть не может послужить оправданием греху. Отойди от меня и выслушай внимательно! Ты можешь, храмовник, унизить меня и растоптать, потому что в твоих руках оружие… Однако, когда в твоем ордене узнают о том, что ты согрешил с женщиной моего племени, тебя обвинят не только в нарушении обетов, но и в том, что ты обесчестил носимый тобой святой крест…

– Ты не глупа, Ребекка, – пробормотал смутившийся на мгновение Буагильбер, который понимал, что еврейка права. – Но тебя никто не услышит ни в этих стенах, ни во всем мире, так что можешь кричать об этом сколько угодно. Сейчас ты в моей власти, а потому лучше бы тебе покориться!

– Ты думаешь, я буду кого-то звать на помощь, подлый рыцарь? Ты не знаешь Ребекку! – Девушка оттолкнула крестоносца и неожиданно метнулась в сторону так быстро, что он не успел ее удержать. Она распахнула окно башни и шагнула на парапет, а затем, обернувшись к Буагильберу, воскликнула: – Подчиниться тебе?! Лучше смерть! Ни шагу вперед – или я прыгну вниз, презренный!

– Не делай этого, умоляю! – вскричал храмовник. – Ты несправедлива ко мне… И подумай о своем отце – он не перенесет твоей гибели… Я клянусь, что не обижу тебя, прошу, поверь мне, Ребекка.

– Ты упомянул моего отца, негодяй… А подумал ты о том, сможет ли Исаак пережить мое бесчестье?

– Быть может, я преступал многие законы и нарушал заповеди, но слово свое всегда держал! Вернись, я не трону тебя… – с жаром проговорил крестоносец.