Айдарский острог

В конце концов «армия» вышла к самому Айдару и двинулась вниз течению. По слухам, до острога осталось несколько дней пути. Вокруг был уже лес — тополя, чозении, лиственницы с подлеском из ольхи, рябины, шиповника и прочей полезной и бесполезной растительности. Рябина представляла значительный интерес для служилого и промышленного люда — она хорошо сбраживалась «на вино», собирать её, в отличие от голубики, можно было в большом количестве. Однако транспортировать запас в острог было не на чем, так что пришлось в основном облизываться. Впрочем, кое-кто из неимущих решил всё-таки заняться сборами. Одним из них оказался Кириллов «хозяин». После разбивки лагеря на очередной ночлег он явился в обоз с двумя пустыми мешками в руках и знаками велел своему ясырю следовать за ним. Кирилл не возражал, однако в пути его удивило отсутствие у хозяина интереса к ягодам, за которыми они якобы отправились.

Довольно быстро темнело, а они шли всё глубже и глубже в прирусловые заросли. Наконец впереди засеребрилась вода, и путники оказались на открытой галечной косе, приятно продуваемой ветерком. У воды горел небольшой бездымный костерок, сидели какие-то люди в количестве трёх, а в воде на отмели стояла грубая досчатая лодка. Кириллов хозяин направился было к костру, но короткий посвист из-за кустов заставил его свернуть вправо.

Кузьма и Мефодий вольготно расположились на травке. Костра у них не было, но была большая глиняная трубка, которую они покуривали, передавая друг другу. Кириллова хозяина они не удостоили ни приветствием, ни даже обращением по имени.

— Погуляй-ка, — бросил ему Мефодий и принялся рассматривать Кирилла. — Будь здрав, убивец.

— Тебе того не пожелаю, праведник Божий, — в меру (как ему казалось) агрессивно ответил Кирилл.

— Чую, лобызаться вы не станете, — усмехнулся Кузьма. — Ну, да Бог вам судья. Садись, паря, потолкуем. На вот, курни!

Отказ Кузьма одобрил:

— И то верно — бесовское зелье. Однако ж забирает!

— Ну, нет, — возразил Мефодий. — Пущай курнёт, коли не баба. Иль те мужское отшибли?

— Какая тут связь? — пожал плечами Кирилл, принимая трубку. — Разве бабы не курят?

На него внимательно смотрели четыре глаза, так что пришлось затянуться по-настоящему. Курить Кирилл когда-то пробовал, но быстро бросил, почувствовав, что попадает в зависимость. Оказалось, что дым из данной трубки имеет очень мало общего с сигаретным, пропущенным через фильтр. Трубку учёный вернул, сохраняя «лицо», но не удержался и начал кашлять — сильно и долго. Бандиты дождались прекращения спазмов, а потом Мефодий схватил руку, которой Кирилл прикрывал рот. Он глянул на слюнявую ладонь и отпустил её:

— Чисто!

— Экий ты Фома неверующий, — усмехнулся Кузьма. — Говорю ж те: третью неделю кровью не харкает!

— А прочее?

— Ты вот чо, паря, — обратился Кузьма к Кириллу, — поведай-ка нам, как на духу, чо у тя там да как, а то вон Мефа сумневается. Брехать тока не надо: мы те зла покамест не желаем, но и сопли утирать не станем.

Кирилл не смог придумать причин, из-за которых стоило бы врать — непонятно, что в этой ситуации пойдёт ему во благо, а что во вред. Рассказ о состоянии здоровья, точнее, о функциональных возможностях был выслушан внимательно и, похоже, с удовлетворением. После чего речь повёл Мефодий:

— Тут вот како дело, паря. Мыслим мы: неча те покамест в остроге делать. Опять же сотник на тя глаз положил — что, дескать, за таучин такой? Чей будет? Не прибрать ли?

— Отберут ясыря у хозяина да в аманаты запишут, — пояснил Кузьма. — Начальству по аманатам счёт нужен.

— Опять же, неровен час признает кто из наших коймского писаря, — продолжил Мефодий. — Рожа, конечно, у тя — краше в гроб кладут, да повадка и голос остались.

— Ну, так... — заикнулся было Кирилл, но был остановлен взглядом и жестом.

— Отпускать тя на волю покуда не можно — слабоват ишшо! Сгинешь на воле-то, а на нас кивнёт кое-кто. Ну, да Бог милостив — промышленные, вишь, объявились...

В общем, ситуацию Кирилл понял следующим образом. Его пребывание в Айдарском остроге «друзья» считают слишком опасным — в первую очередь для себя, поскольку он слишком много знает. Отпустить пленника на волю или прикончить его — прямо сейчас, — они не считают целесообразным по ряду причин. В окрестностях острога бандиты наткнулись на группу промышленников, которые готовятся здесь к зимнему промыслу соболя. Этим-то промышленникам Кузьма и Мефодий решили Кирилла продать или, точнее, сдать в аренду. Причём не в качестве таучина, который говорит по-русски, а как русского, знающего местные языки. У Кирилла будут в артели определённые обязанности — посильные, конечно, поскольку он «на бое таучинами изранен». По окончании промысла артель расплатится с Кирилловыми хозяевами.