Айдарский острог

Из всего антиквариата Кирилл отобрал то, что было в лучшем состоянии — в смысле без верёвочек и проволочек, которыми что-то подвязано. Ну и конечно, с замками примерно одинаковой конструкции. Это оказалось непросто — оружие было, мягко выражаясь, не серийным. То же, что претендовало на единый стандарт... Ну, в общем, всё было индивидуальным — и калибр, и боеприпасы, и приспособления для зарядки. Кирилл полдня потратил на то, чтобы всё это скомплектовать и рассортировать. Потом началось обучение. К вечеру ни одного выстрела сделано не было, но многое тайное стало явным. В частности, Кирилл уяснил, что разбирать, чистить и смазывать замки таучины не научатся, наверное, никогда — какого-то винтика в их мозгах не хватает. Они с первого раза запоминают и могут воспроизвести сложнейшие комплексы движений, но растолковать им смысл производимых манипуляций целая проблема. Кирилл подумал, что если бы речь шла об автоматах Калашникова, то через полчаса всю команду можно было бы вести в бой. Здесь же каждая «пушка» требовала индивидуального подхода, а два десятка таких подходов для одного инструктора, пожалуй, многовато.

Учёный решил не бороться с реалиями, а к ним приспосабливаться — по мере возможности. Он предложил людям разделиться на огневые расчёты — по два-три человека в зависимости от взаимных симпатий и склонностей. На каждый расчёт по два-три ружья. В тройке должно быть три специалиста: стреляющий, заряжающий и хранитель «огненного зелья», он же второй заряжающий. Дело сразу пошло веселее. Во всяком случае, большинство «заряжающих» вскоре уяснило, что от них требуется не магическая пантомима, а прочистка ствола, засыпание пороха, запыживание и так далее.

Надо сказать, что вся эта возня на Кирилла подействовала в целом благотворно — проблемы свои он не решил, а как бы загнал их вглубь души и присыпал сверху пеплом бытовых забот. На второй день начались учебные стрельбы, благо пороха было в избытке. По их результатам кое-кому пришлось сменить военную специальность — перейти из «стрелков» в «заряжающие» или наоборот. Надо сказать, что попадать в цель таучины научались очень быстро — как только переставали бояться «огненного грома». Это случалось обычно после третьего-четвёртого выстрела.

Обучение команды в целом можно было считать успешным, однако Кирилл не переставал удивляться тому, сколь мало преимуществ даёт фузея перед хорошим луком. Если не считать психологического эффекта — огня и грохота, — то оставалась, по сути, только пробивная способность — в большинстве случаев доспехи от пули не спасали. Ну и ещё один нюанс, который часто незаметен: спустить курок может даже женщина или ребёнок, а вот вывести из строя противника на расстоянии в 70 метров из лука может только сильный мужчина, который к тому же много лет тренировался. В данном случае это имело важное значение — приличных лучников с соответствующим боезапасом среди личного состава оказалось всего четверо, включая Чаяка.

В конце концов, Кирилл даже увлёкся процессом обучения, и его военная мысль заработала вовсю. Тот факт, что его «друг» о чём-то напряжённо размышляет, от Чаяка не укрылся.

— Теперь нас слушается менгитский огненный гром, — сказал он однажды. — Но в глазах твоих печаль и забота. Это так?

— Да, Чаяк. Мне упорно кажется, что дело не в ружьях. Неужели ты всё ещё не понял, что перестреливаться с русскими бесполезно? Неужели ты не понял, что побеждать их можно только в рукопашной?

— Я-то понял, Кирь, я всё давно понял, — заверил бывший купец и разбойник. — Всё дело в людях: когда заговорит огненный гром, наших очень трудно заставить взяться за копья. Один раз нам это удалось, и мы победили. Однако тогда против нас были люди Атмана Шишкава. Людей Худо Убивающего ещё никто не побеждал.

— Старая песня, — вздохнул Кирилл. И вдруг его осенило. — Слушай, у русских своя магия, а у нас своя! Неужели среди незримых сущностей не найдётся такой, которая одолеет силу менгитов?

— О чём ты говоришь, Кирь?! — удивился воин.

— Мы имеем дело с Ньхутьяга, так? — начал доводить свою идею Кирилл.

— Так...

— А откуда он берётся, что его рождает?

— Земля, конечно, — Хыгенэ...

— Вот! — обрадовался Кирилл. — Так почему же не попросить у неё защиты? Почему не попросить помощи?

— Как это? — оторопел Чаяк. — Хыгенэ — всеобщая сущность, такая же, как небо... Кто сможет?!

— Я, пожалуй, смогу, — не очень уверенно заявил Кирилл. — Во всяком случае, попробую. Давай зарядим ружьё: ты будешь в меня стрелять, а я обращусь к Хыгенэ — посмотрим, что получится.

Минут пятнадцать спустя Кирилл шагал по траве, отмеряя примерную дистанцию прицельного ружейного боя.

— Ну, кажется, так, — пробормотал он и крикнул Чаяку: — Давай стреляй в меня!

Воин поднял ружьё, и, как только он прижал приклад к плечу, Кирилл упал ничком на землю. Примерно минуту спустя он поднял голову:

— Ты что?! Стреляй, давай!

— Не могу! Я тебя не вижу! — несколько растерянно отозвался Чаяк. — Как можно попасть в цель, которой нет?