Агата и тьма

– По-моему, это весьма вероятно. Однако это уродование трупов демонстрирует потерю контроля, а не какой-то четкий план. Вы увидите там целый арсенал импровизированного оружия – и на каждом могут обнаружиться отпечатки пальцев или другие улики.

Когда, наконец, сэр Бернард позволил Агате войти, то остался в дверях, наблюдая. Поскольку фотографы еще не прибыли, он не забрал улики, а просто произвел наблюдения.

Маргарет Лоу лежала закоченевшая и нагая на дешевом диване, застеленном простыней, обильно запятнанной темной кровью. Невзирая на ситуацию, не приходилось сомневаться, что она была привлекательной женщиной с отличной фигурой – именно такой красавицей станет однажды ее подросшая дочь.

Агата могла лишь надеяться, что к дочери судьба будет благосклоннее.

Глаза жертвы были открыты и покраснели из-за лопнувших сосудов, рот открылся в безмолвном крике. Вокруг шеи был туго затянут многократно штопанный нейлоновый чулок.

«Тридцать секунд смерти, – подумала Агата. – Она кричала, умирая… То есть пыталась».

Увечья, как и обещали: гораздо хлеще по сравнению с предыдущим убийством: порезы живота и груди, а уж нижнюю часть тела и протыкали, и резали – снова и снова. И жуткий финальный жест: свеча была использована самым непристойным образом.

Агата отвернулась, содрогаясь. А опустив взгляд, увидела на ковре «арсенал»: хлебный нож, кухонный нож, бритва, кочерга… все в крови.

– Извините, Агата, – сказал сэр Бернард. – Я подумал…

– Меня не тошнит… просто тошно на душе.

– Понимаю. Вам помогает медицинская подготовка.

– Мир теперь такой, Бернард? В таком мире мы сейчас живем?

– Это только его часть, Агата.

– Порочный… такой порочный.

Выбирая, куда наступить, не потревожив улики, она отошла от постели, задержавшись в «гостиной» части у камина. Ее глаза устремились туда, где стоял дешевый хромированный подсвечник.

Она подошла ближе, вытянув палец, словно ребенок, примеривающийся потрогать газовую горелку.

– Бернард… вот откуда он взял свечу…

– Очень может быть.

– Но там видны отпечатки! – Она взволнованно повернулась к нему. – Там видно несколько отпечатков!

Сэр Бернард, до того занимавшийся исключительно телом и тем, что было рядом, подошел поближе.

– Черрилл сможет тут порезвиться, – сказал он с напряженной улыбкой, вглядываясь в подсвечник.

А в следующую секунду нахмурился:

– В чем дело, Бернард?

– Здесь отпечатки от правой руки…

Она тоже присмотрелась внимательнее. Он не ошибся. Но тут же снова заулыбалась:

– Да, но когда левша вынимает свечу, он берет подсвечник правой…

У сэра Бернарда загорелись глаза:

– А свечу сжимает левой! Отлично, Агата. Просто отлично.

У них за спиной раздался голос:

– Прощу прощения… сэр Бернард, я не уверен, что нам следует делать в этом случае…

– В каком случае, инспектор?

Гриноу был почти таким же бледным, как труп.

– Я только что получил сообщение от посыльного на мотоцикле. – Он поднял руку с зажатой в ней бумагой. – У нас еще одна…

Один из подчиненных Гриноу, прибывший с полицейским фотографом, занялся местом убийства. Был вызван лично Фред Черрилл, чтобы наблюдать за работой и собрать отпечатки.

Сэр Бернард и Агата поехали вслед за Гриноу к Сассекс-гарденз в Паддингтоне – в тот же район Эджуэр-роуд, где была убита та женщина, Гамильтон. Следуя за инспектором, сэр Бернард уже не мог так бесшабашно мчаться по затемненным улицам Западного Лондона, чему Агата была рада.

Квартира в первом этаже состояла из двух комнат: кухни и спальни. В отличие от спартанского жилища Маргарет Лоу эти апартаменты были полностью обставлены: современные кухонные устройства и уютная спальня, – судя по тому, что Агата успела увидеть прежде, чем сэр Бернард закрылся там с телом Дорис Жуаннэ.

Квартира, хотя и приятная и даже роскошная по сравнению с предыдущей, плохо характеризовала обитательницу. На кухонном столе стояла грязная посуда, а в мойке высилась еще стопка такой же. Слой пыли, который заставил бы онеметь Эркюля Пуаро, покрывал все вокруг.

Инспектор с Агатой сидели в этой неряшливой кухне с оцепеневшим мужем убитой – стройной блондинки тридцати двух лет.

Анри Жуаннэ было семьдесят четыре. Худощавый мужчина, с голубыми глазами, привлекавшими внимание к лицу, несколько десятков лет тому бывшему красивым, был одет в темно-серый костюм со светлым серым галстуком. Он казался ухоженным старым джентльменом – не считая нескольких волосков, торчащих из ушей и носа.

Констебль, встречавший их на улице, сказал Гриноу, что Дорис Жуаннэ соседи знали как девушку легкого поведения: она время от времени занималась проституцией ради развлечения и дополнительного дохода.

Похоже, ее муж об этом не подозревал. Он принял британское подданство десять лет назад. Сейчас работал ночным администратором отеля «Ройял-Корт» на Слоун-сквер в Челси. Агата догадалась, что этим и объяснялся его щеголеватый вид посреди всей этой грязи: «Ройял-Корт» был весьма популярным отелем.

Старик сидел за столом, обмякший и потрясенный, однако отвечая на вопросы инспектора. Разговор помогал ему не признавать жену мертвой – хотя бы еще какое-то время.