Афродита размера XXL

   Чай пили с медом, бубликами и латинскими изречениями. Новый наш знакомый оказался ярким представителем сельской интеллигенции, практикующим техником-ветеринаром. Имеющееся у него среднее специальное образование предполагало знакомство с медицинской латынью, но всю прелесть языка Эсхилла и Софокла Иван открыл для себя только этим летом, слушая, как зубрит бессмертное «Экзеги монумент…» племяш, обучающийся в Москве на артиста. Плененный музыкой классической латыни, Иван гораздо быстрее, чем тупица-племяш, затвердил и стих про монумент, и поучительную басню «Туи амици ет урсус», оказавшуюся при ближайшем рассмотрении интернациональной сказкой «Три друга и медведь». Выпросив у племянника конспект, Иван засел за плотное изучение заинтересовавшего его предмета. В отличие от нерадивого школяра он получал от этого процесса живую и искреннюю радость, превращавшуюся в бурное негодование всякий раз, когда скверный почерк племянника не позволял с уверенностью опознать ту или иную букву.

   Я охотно помогла Ивану разобраться с трудными случаями латинской письменности, а он рассказал нам о своих соседках.

   Таисия Сероконь получила почетное звание «бабка» в тридцать четыре года: сама родила в семнадцать лет, и дочка от мамы не отстала, принесла дитя в подоле в те же семнадцать. Кто отец ребенка, в станице не знали, немая Оксанка по понятным причинам о своей личной жизни не распространялась. Мужиков в семье не было вовсе, потому что Таисия овдовела, а на Оксанке никто жениться не рвался. Молодая бабушка поначалу была от своего нового статуса в шоке, но быстро оправилась и даже нашла способ обратить несчастье на пользу себе и обществу.

   – Стали эти бабоньки к своему одному еще и чужих мелюзгавриков брать, – рассказывал Иван. – Оксанка за ними всеми смотрит, как за родными, любит детишек – страсть! Ну она еще когда девчонкой была, все с мелкой живностью носилась: собачонок, котяток подбирала, голубя с перебитой лапой как-то мне притащила – лечить. Ей бы в медицинском учиться, да куда – без языка-то… Хорошо, хоть себе да дитенку на прокорм и лечение зарабатывает. Сыночек-то у Оксанки тоже пока не говорит, хотя слышать слышит. Специалисты сказали – ребенку надо слышать правильную речь и еще с логопедом заниматься, вот Таисия и катается с внуком в район дважды в неделю. К ужину вернутся, не раньше.

   В тонкости работы соседских «яслей» Иван не вникал и сказать, есть ли в данный момент среди питомцев Оксанки городской мальчик Вася, не мог. Я уже приготовилась до самого вечера корпеть над неудобочитаемым латинским конспектом, но Сашка избавил меня от этой барщины. Пока я беседовала с Иваном, парень помалкивал и смотрел в окошко на Оксанку с ее питомцами. Полчаса смотрел, час смотрел, а потом вдруг решительно отодвинул чашку, встал и сказал:

   – Спасибо, нам пора.

   – Погоди! А Таисию дождаться? – удивилась я.

   – Не нужна нам Таисия, – через плечо бросил Сашка, выходя во двор. – Васеньки тут нет.

   – Откуда ты знаешь?

   – Знаю.

   Я развела руками, прощально кивнула латинисту-любителю и побежала вслед за Сашкой. Он сел за руль, подождал, пока я заберусь в машину, включил зажигание и только после этого соблаговолил объяснить:

   – Я смотрел, как белобрыска моет попки малышне. За час все они успели обделаться, кто по-большому, кто по-маленькому.

   – И что? Это зрелище так тебя шокировало, что ты решил уехать? – съязвила я.

   – Да нет, – Сашка пожал широкими плечами. – Просто я увидел, что все четыре мелкие – девчонки. Мальчишек нет ни одного.

   – Так где же Васенька?! – охнула я.

   Сашка хмуро промолчал.

   – Ладно, ты не переживай, мы его обязательно найдем! – сказала я, уже прикидывая, как бы так мобилизовать Лазарчука с его милицейской братией, чтобы они нелениво и без проволочек взялись за поиски пропавшего ребенка.

   Сашка опять промолчал, я потянулась за телефоном и с огорчением обнаружила, что связи нет. Цивилизация в Верховецкую пришла далеко не в полном объеме.

   «Что ж, в этом есть свои плюсы, – утешил меня внутренний голос. – Такой не телефонизированный медвежий угол – отличное местечко для игры в прятки».

   – Точно! – сказала я вслух. – Сашка, поворачивай машину! Вернемся в станицу, определим тебя куда-нибудь на постой.

   И тут Анкин великовозрастный сыночек снова меня удивил, продемонстрировав похвальные смышленость и самостоятельность. Вопрос «где отсидеться?» он уже решил без меня.

   – Ребята, что картошку копают, из Чернореченского техникума, у них на соседнем хуторе палаточный лагерь, – сказал Сашка. – Девчонок в студенческом отряде много, а парней не хватает, так что меня с удовольствием возьмут.

   – А начальство лагерное не заметит чужого человека?

   – Кто заметит, вечно пьяные физруки? – хмыкнул Сашка, показав хорошее знание материала.

   Подумав немного, я решила, что он прав. Лучшего варианта не придумаешь! Среди таких же, как он, студентов парень легко затеряется, а вот в станице одинокий городской человек будет мозолить глаза. Надо было признать, что Сашка молодец.