Афродита размера XXL

   – А я не различаю! – уперся Сашка. – Смотри, у них у всех глаза светлые, как у Васеньки, и лица круглые, розовые… В принципе можно было бы по цвету волос определиться, но чепчики мешают.

   – Папаша! – не удержавшись, презрительно фыркнула я.

   Любая мать, я уверена, с легкостью узнала бы своего шестимесячного сына среди других малышей!

   – Спроси кого-нибудь другого, – надулся обиженный Сашка.

   Подходящий человек находился совсем не далеко. У бассейна спиной к нам на низкой скамеечке сидела особа, при виде которой в памяти сама собой всплыла фольклорная строчка: «девица-краса, длинная коса». Я бы даже сказала – косища! Толстенная, в кулак, белая-белая и пушистая, как свежий ком сахарной ваты.

   – Глянь, какая Василиса Прекрасная! – не удержавшись, подпихнула я Сашку.

   На шорох наших шагов, хруст камешков и разговор Василиса не отреагировала, поэтому я позвала ее:

   – Добрый день, хозяйка!

   Красавица и ухом не повела! Если бы я не видела, что она вертит головой, внимательно наблюдая за ползунками в бассейне, то решила бы, что передо мной манекен.

   – Не слышит, что ли? – удивилась я.

   – Станица Глуховецкая! – ехидно пробормотал Сашка.

   – Хозяйка! – заорала я, отбросив церемонии. – Девушка! Ау!

   Заборчик, на который я излишне налегла, протестующе затрещал. Круглые детские головенки в разноцветных шапочках дружно повернулись в мою сторону. Только после этого соблаговолила обернуться и девица с косой.

   Сашка разочарованно вздохнул. На Василису Прекрасную барышня не тянула, сказочная коса была ее главным и единственным украшением. Лицо девушки портили толстые щеки, густо усыпанные веснушками, и выражение великой робости. Увидев нас, она вскочила и попятилась, закрывая собой младенцев, как наседка цыплят.

   – Здравствуйте, девушка, не бойтесь, мы к бабе Тасе приехали! – сказала я.

   Мои слова пугливую девицу ничуть не успокоили. Она быстро сунула руку в карман фартука, вытащила маленький жестяной колокольчик и затрясла им с энтузиазмом алеутского шамана. Колокольчик пронзительно задребезжал, один из малышей заплакал. Боязливая Василиса на детский плач не отреагировала и колокольчик не бросила, продолжая вызванивать лихой плясовой мотив. Я вопросительно посмотрела на Сашку.

   – Сейчас прибежит Иван Царевич с гуслями! – хмыкнул он. – И Серый Волк с балалайкой…

   Появления какого-нибудь серого волка я подсознательно ждала уже несколько минут: удивительно, что в деревенском дворе нет собаки. Впрочем, отсутствие животного могло объясняться присутствием большого количества маленьких детей. Наметанным взглядом мамаши я определила, что детвора относится к младшей ясельной группе «от шести месяцев до года». Стало быть, один из сухопутных пловцов вполне может оказаться Машиным Васенькой.

   – Кто такие? Чего надо? – из окна соседней хаты высунулся хмурый дядька с переизбытком растительности на лице.

   У него были мохнатые кустистые брови, встопорщенные усы и длинная карабасовская борода, которая тут же запуталась в астрах. В одной руке деревенский Карабас держал толстую тетрадку, другой придерживал на носу очки. Я сменила адресата, но повторила прежний текст:

   – Здравствуйте! Мы к бабе Тасе, по делу!

   – Знаем мы ваши дела, – не подобрел Карабас. – Ладно, оставляйте своего малого Оксанке, Таисия еще не скоро будет.

   – Это, что ли, Оксанка? – я кивнула на белокурую Василису.

   С появлением бородача она прекратила трясти колокольчиком и занялась плачущим малышом. Не обращая на нас никакого внимания, Оксанка ловко меняла ребенку подгузник.

   – Оксанка отличная нянька, не смотрите, что глухонемая! – похвалил девушку Карабас Барабас. – Она за пацанами так смотрит – глаз не сводит! Главный работник в этом детском саду!

   – А вас, простите, как зовут? Может, познакомимся? Я Елена, а это Саша.

   – Чего нам знакомиться? – проворчал бородач, но все-таки представился: – Иван я, – у него получилось важно: «Иоанн».

   – Не царевич, – прошептал ехидный Сашка.

   Я цыкнула на него, чтобы не портил дипломатию, и подняла повыше кулек, который мы привезли с собой. Сквозь молочно-белый полиэтилен явственно просвечивали цветные пачки детского питания и большой пакет подгузников.

   – Можно мы это для Таисии оставим?

   И тут Иоанн Барабасыч меня удивил. Он приспустил очки, внимательно посмотрел на меня поверх пятнистой черепаховой оправы и важно изрек:

   – Тимео данатос ет доно ферентис!

   – Бойтесь данайцев, дары приносящих! – машинально перевела я.

   – Знаете латынь? – мгновенно оживился Иван.

   Я заподозрила, что нашла золотой ключик к его сердцу.

   – Учила в университете, крылатые выражения помню до сих пор.

   – А вот как, скажите…

   Бородач исчез из окна и спустя несколько секунд объявился у калитки.

   – Как будет по-латински «золотая середина»? У меня тут неразборчиво написано, не могу понять – «мео-лиа-критос», что ли?

   – «Медиакритос», – я даже не стала заглядывать в тетрадку, которую Иван настойчиво совал мне под нос, вспомнила без подсказки.

   – Так чего ж мы тут стоим? – засуетился обрадованный бородач. – Вы заходите, Еленочка, заходите, мы с вами сейчас чайку попьем с медом, с вареньем, с баранками!