Читаем Адмирал Ушаков. Том 1, часть 2 полностью

как впредь по опыту окажется лучшим; по скольку ж раз

поновлять корабли красками, представить впредь до рассмотрения.

Эскадра, имеющая плавание по Черному морю для экзерци-

ции, в рассуждении наступивших сильных ветров, под

предводительством вице-адмирала Ушакова, сего сентября 7

возвратилась на Севастопольский рейд благополучно; гребной же флот,

будучи не в состоянии под Гаджибеем выдержать жестокого

волнения, вошел в лиман Днепровский и тамо взял свое

расположение.

По почтеннейшему письму вашего высокопревосходительства

сентября от 22 числа о обсушке Корабельной бухты донесть

честь имею: узкость на отмелистом месте при вершине оной

поперек пересыпана плотиною шириною в две сажени и вода из

нее была вылита. Как же скоро выливать воду перестали,

начала она опять скопляться, а затем случившиеся дожди налили

ее более, нежели вполовину, но как за всем тем от жидкой

оказавшейся со дна ее грязи происходила чрезвычайная вредная

духота, Павел Васильевич г приказал впустить в нее попрежнему

воду и впущена. А чтобы выполнить намерение и приказание

вашего высокопревосходительства, как и прежде полагать

соизволили в предупреждение, нарядил я со флота 250 человек и

приказал берега сей оной бухты и узкость отмелистого места

засыпать несколько возвышенно землею, которая работа с успехом

от 18 числа сентября и производится, частию оная бухта уже

засыпана, а затем к плотине место, которое несколько поглубже,

приказал я на первой случай обделать прудом и изнутренности

оного берега обкласть камнем, когда все оное исправлено будет,

надеюсь, вредность духоты не будет.

Федор Ушаков

.

Частые отделения и нерадение о должности господина

подпоручика Часова, от пьянства и невоздержанности

происходящие, умножаясь время от времени, становятся нетерпимым. При

множестве ныне во флотской канцелярии к исправлению

письменных дел по нескольким за ним посылкам во оную не является,

а дабы укрыть себя, не внимая приказаниям, и в доме своем сего

числа не ночевал, а посланные от меня сыскать его не могут.

[Пр]едписываю господину дежур-майору Дандрии, (о)тыскав его,

подпоручика Часова, [к] воздержанию от пьянства и

понуждению прилежному исполнению должности содержать его три

недели во флотской канцелярии неотлучно за строгим при[смо]-

тром, не давая в пищу ничего кроме [хл]еба и воды, и самому

иметь за ним [ст]рогое смотрение, чтобы все предпи [санное]

исполнено было в точности.

Корабли, фрегаты и прочие суда по постановлении на места,

по разоружении, разгрузке и по очистке всех палуб, кают и

интрюма, учрежденной генеральной комиссиею

освидетельствованы и что к исправлению оных на будущую кампанию

оказалось потребным, сколько к тому надобится каких лесов, сверх

находящихся здесь, тож и в прибавок мастеровых служителей

в рассуждении необходимо надобных столь многих и важных

работ, поданный рапорт от комиссии и ведомость при рапорте моем

имел я честь представить в государственное Черноморское

Адмиралтейское правление. Прошу всепокорнейше о рассмотрении сих

надобностей и удовлетворением присылкою потребностей не

оставить.

При сем доношу, что все оное крайне и весьма необходимо

надобно, ибо во всех судах многие члены оказались гнилы и

везде во множестве следуют в перемену, а при том третья часть

флота и все состоящие здесь транспортные и в транспорте

обращающиеся суда надлежит килевать.

Я все наивозможные способы и наиприлежнейшее старание

к сему употребить не премину, но буде леса и в прибавок люди

присланы не будут, в таком случае из усердия и высокопочита-

ния моего к вам с точной справедливостью докладываю: успеть

приуготовлением полагаю никак невозможно. Корабль же

«Рождество Христово» необходимо нужно исправить нижнюю палубу,

разобрать и перетимбировать, а к сему бимсов здесь совсем нет

и необходимо надобны, как наискорее их сюда доставить.

В бытность вашу здесь собственно к вашему обозрению просил

я вас быть на кораблях, дабы вероятнее и собственным вашим

обозрением усмотреть соизволили сколь много есть на судах

гнилостей в перемену следующих, а особо важнейших принци-

пальных частях. Впрочем корабль «Рождество Христово», если

перетимбировать палубу, а, может быть, и обе, к службе может

быть еще весьма благонадежен, и особо, что весь набор у него

сверх чаяния оказывается крепок и хорош.

Федор Ушаков

Всевысочайшим вашего императорского величества указом,

данным мне от 27 прошедшего мая сего года1, повелено было

учинить распоряжение, чтобы не нужные для флотов люди

выведены были из Севастопольской военной гавани и порта в места,

для города назначенные, и притом обратить попечение и на

выгоды частных людей и торговли их, водворяя их в местах

удобных и преподавая им к тому всевозможные способы. Если ж

некоторые из них обзавелись уже домами в местах,

принадлежащих военной гавани, то осмотреть подобные строения, не будут

ли оные нужны для адмиралтейских или флотских служителей и

не могут ли взяты быть в казну. Во исполнение сего

высочайшего вашего императорского величества соизволения составлена

была комиссия под начальством контр-адмирала Пустошкина,

которая всем строениям партикулярным, как по берегам бухт

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии