Адмирал Ушаков. Письма, записки

P. S. От истинной и душевной моей преданности донесть честь имею: я со всею охотою к исполнению повелений вашей светлости готов посвятить всю жизнь мою, но к собственной вашей славе и чести боюсь безрассудно погубить труды ваших многих лет одним днем или несколькими часами и для сего всепокорнейше прошу перенесть терпеливо, если я иногда для сохранения флота не порыскую, дабы не ввесть его в опасность за каким-нибудь малым и незначущим предприятием. Да сохранит Господь его невредимо на будущую кампанию. Тогда есть надежда во многом к славе вашей светлости Всевышним определяемой, да дарует Господь. От истинной усердности молю его благость; все мои действия и дарованные от Бога успехи причитаю собственному счастью вашей светлости, ему Всевышний во всем способствует, а я иду стопами ваших наставлений, сопровождаем вашим мне отеческим благословением, через которое верную надежду полагаю на Бога; сверх того молю его благость: Господи, приклони ухо твое и услыши мя и от восстающих и стужающих на мя избави.

РАПОРТ Ф. Ф. УШАКОВА Г. А. ПОТЕМКИНУ С ПРОСЬБОЙ РАЗРЕШИТЬ ФЛОТУ ВВИДУ ПОЗДНЕГО ВРЕМЕНИ ВОЗВРАТИТЬСЯ ИЗ УСТЬЕВ ДУНАЯ В СЕВАСТОПОЛЬ

3 октября 1790 г.

По сходству повеления вашей светлости со флотом, мне вверенным, нахожусь я против устьев реки Дунай для прикрытия флотилии, дабы флот неприятельский не мог оную запереть при устьях дунайских. Флотилия несколько уже времени вся собралась в устья Сулина и Килии. Лодки, лансоны и прочие суда, вошедшие в Килийское устье, давно прошли уже вверх реки к Килии, также и прочие суда, вошедшие в устье Сулина, от 31 числа минувшего месяца все без остатка прошли вверх реки, по извещении ко мне от господина генерал-майора и кавалера де Рибаса, к озеру Радакуль, и из виду моего также закрылись.

Обо флоте неприятельском, сколько ни старался я разведывать, где он точно находится, верного сведения и по сие время никакого не получил, но, уповаю, и за верное, что оный в рассуждении позднего времени к предохранениям непременно должен уже быть в Константинополе, и к здешнему месту быть ему никак не уповаю. Следовательно, флотилия, в рассуждении оного, уже безопасна.

Осмеливаюсь вашей светлости всеподаннейше донесть, ежели уже в рассуждении позднего ныне времени по сим обстоятельствам в бытности флота в здешнем краю непременной надобности не состоит, не угодно ли будет повелеть возвратиться ему, куда надлежит, в безопасное место, ибо лоцмана и крейсерских судов командиры, знавшие совершенно сии опасные места, где флот ныне находится, беспрестанно напоминают мне о предосторожностях, как и вашей светлости небезызвестно, что вся оная сторона противу устьев дунайских и вперед до самой Калиакрии расстоянием до 300 верст ни малейшей пристани и защищения от ветров и беспокойства моря не имеет и почитается в рассуждении отмелистых и каменистых берегов наиопаснейшею.

Я употреблю все средства к сбережению флота от предвидимых опасностей и самое лучшее средство избираю то, что со оным остановился на якорях между устьями Дуная, Сулина и Килии, от берега верстах в десяти между течениями обоих гирл. Сие место в стоянии на якорях меньше всех прочих подвержено течениям от рек, следовательно, и качке кораблей от оных от крепких ветров со стороны берега довольно защищен и безопасен, что уже случалось неоднократно вытерпеть крепость ветра со оной стороны безопасно, но великая опасность состоит, если таковой же крепкий ветр случится со стороны открытого моря. Неминуемо многие суда должны будут потерпеть расстройку, а если ж быть со флотом на якорях или под парусами гораздо отдаленнее от берега, почитаю, и еще несравненно опаснее.

О чем донеся, ожидаю повеления вашей светлости, остаться ли еще несколько времени на том месте или следовать, куда повелеть соизволите.

Контр-адмирал и кавалер Федор Ушаков

ОРДЕР Ф. Ф. УШАКОВА П. В. ПУСТОШКИНУ О БЕРЕЖНОМ РАСХОДОВАНИИ ЗАПАСОВ ПРОДОВОЛЬСТВИЯ И ПРЕДСТАВЛЕНИИ СВЕДЕНИЙ О КОЛИЧЕСТВЕ ПРОВИАНТА, ИМЕЮЩЕГОСЯ НА СУДАХ ЕГО ЭСКАДРЫ

5 ноября 1790 г.