Адмирал Ушаков. Письма, записки

С прихода моего к дунайским устьям несколько рапортов уже от меня к вашей светлости отправлено чрез флотилию, бывшую при устье Килии. Не знаю, дошли ли они или нет. Я нарочно поставил против Килийского устья крейсерские суда, дабы чрез устье оной реки и флотилию получать повеления вашей светлости, но, сомневаясь, есть ли еще чрез оное место возможность, с сим рапортом моим послал еще особое судно, которому приказал иттить от Дуная к стороне Аккермана и искать удобного места, где бы можно к доставлению отдать на наши форпосты, и в том же месте ожидало бы на оный рапорт повеления вашей светлости, о чем прошу всепокорнейше, ибо оное судно должно будет на том месте стоять до получения оных.

Вчерашний день ветр был от норд-веста чрезвычайно крепкий, так что все море покрыто было белизною волнения, но благодарю Бога, что флот по одному якорю, а других подрейфовало в море, по стишении ж случился быть несколько под берегом на якорях, и повреждений на оном никаких нет, кроме что на нескольких судах подорвало от ветра; якоря все в скорости подняты будут, причем флот, мне вверенный, обстоит благополучно.

Контр-адмирал и кавалер Федор Ушаков

ПИСЬМО Ф. Ф. УШАКОВА Г. А. ПОТЕМКИНУ О ПРИЧИНАХ ЗАДЕРЖКИ ВЫХОДА ФЛОТА В МОРЕ

25 октября 1790 г.,

корабль «Рождество Христово»

Как флот, мне вверенный, в рассуждении исправления и необходимых приуготовлений и получения надобностей, тож напоследок и за противными ветрами не успел выйтить из Севастополя прежде 16 числа сего месяца. Посему опасаюсь я неудовольствия вашей светлости и лишиться приобретенных мною милостей, какие я чувствую и выше всякого благополучия почитаю. За долг нахожу в том себя предупредить: рвения и неусыпные старания мои вашей светлости довольно уже известны, не пропустил я нигде ни одной минуты праздно и от неосторожности и нерадения ничем не замедлил. Работы производил действительно день и ночь неусыпно, поспешал как наискорее и обо все доносил вашей светлости обстоятельно. Корабль «Леонтий» навел множество мне неусыпных работ, эскадра господина Пустошкина во многом была недостаточна, так отправлена была от Таганрогского порта, на который приносил он мне жалобу. Суда крейсерские из лимана пришли весьма поздно, перед самым выходом в море. День и ночь спешили брать с них на флот необходимые надобности, другие сдать к порту, особливо оными вещами снабжена эскадра Таганрогская.

14 числа ввечеру был я готов, 15 утром снимался с якоря. Крейсеры и часть флота выбрались на море, но противный ветр прочих остановил, как слышу. Сомнение на меня наводят больше ветры или разность оных, какой ветр в Крыму, то здесь весьма часто совсем другие, как и из сообщения ко мне господина генерал-майора и кавалера де Рибаса вижу: 15 числа отправился он из лимана при ветре SO, а меня с рейда не выпустил NW.

Вашей светлости осмеливаюсь откровенно в предупреждении объясниться, что я отличную охоту имею и желаю всегда больше быть на море, нежели в гавани. Я рвался и был до бесконечности печален, что не мог как наискорее лететь к исполнению повелений вашей светлости. Желал чрезвычайно ныне иметь еще раз дело с неприятелем к доставлению спокойствия. Простите меня, милостивейший государь, что осмелюсь я сказать: если бы вашей светлости угодно было повелеть мне иттить с прежним числом флота, не ожидая других, я несравненно вышел бы ранее, но видно так было Богу угодно. Может быть, провидение его сделало сие для сохранения флота, ибо, как я неоднократно вашу светлость уведомлять честь имел, какие пред тем случились быть весьма крепкие ветры, ежели бы при оных флот случился на море, конечно, мог остаться в расстройке, а ныне, может быть, святая воля его нас сохранит.

Я ко оправданию себя скажу только, что мне несравненно лучше бы быть на море, ранее нежели позже. Прошу всепокорнейше вашу светлость не лишать меня ваших милостей, сей удар только для меня страшен, ибо я оные почитаю всем моим благополучием и лаская себя надеждою с истинным наиглубочайшим почтением и совершенной преданностию имею честь быть.

Федор Ушаков