Адепт не хуже прочих

Излив, узел. Оправа, узел. Исходящий меридиан до запястья правой руки, узел. И обратно — через малый круг к запястью левому. Затем пришёл черёд большого круга, и уж не знаю, какой гармонией наполняла меня целительная энергия, но немудрёное упражнение враз сняло напряжение и вычистило неправильности, о которых я до того даже и не подозревал. Такое впечатление — груз в пару пудов с себя скинул.

Хорошо! Ну хорошо же, черти драные!

— Теперь понимаю, как становятся гениями школы, — с усмешкой произнёс я, когда истаяли последние крохи силы.

— Но не чемпионами, — парировал врач, оценил результаты лечения, велел отдыхать и за сим откланялся.

Отдыхать? Да вот ещё! Я отнюдь не собирался терять время попусту и, стоило только остаться в палате одному, немедленно откинул одеяло и встал с койки. Но нет, заряд бодрости вмиг иссяк, а как на минутку прилёг перевести дух и моргнул, так и очнулся уже лишь утром.

Выписывать меня отказались наотрез. Ну — это поначалу. Это до утреннего обхода.

Дежуривший вчерашним вечером врач никаких конкретных распоряжений на сей счёт не оставил, а осмотр показал полное исцеление, и в конце концов мои требования отпустить на все четыре стороны своё действие всё же возымели. Надоел всем хуже горькой редьки, вот и выдали комплект белья и новую форму, после чего велели проваливать и не возвращаться.

Я и пошёл. Перво-наперво двинулся к Заряне. И вовсе не наперекор старшему наставнику, просто не навестить девчонку никак не мог.

Дверь домика в тихом переулочке была не заперта, а только миновал прихожую и едва не оказался сбит с ног. Пусть и держался настороже, но точно не ожидал, что Заряна вдруг бросится на грудь.

— Лучезар! Хвала небесам! Ты меня спас!

Ничего не оставалось, кроме как её обнять. Тут-то и подала голос сидевшая за столом Беляна.

— Дура! Он же тебя в неприятности и втравил!

Заряна мигом отстранилась и выпалила:

— Ты просто завидуешь, что меня спас Лучезар, а тебя какой-то там Дарьян!

— Дарьян — хороший мальчик, — с невозмутимым видом произнесла Беляна. — А от Лучезара стоит держаться подальше, если жизнь дорога.

— Сама как-нибудь разберусь!

Черноволосая пигалица насмешливо фыркнула.

— Лучезар, ты ей не верь. Она радостное воссоединение с самого утра репетировала. Так подушку тискала, что едва не порвала!

Заряна самую малость покраснела, но сдержалась и скандал затевать не стала, потянула меня к столу и уже там, будто между делом, произнесла:

— Вот ты обо мне всякие гадости сочиняешь, а я не такая. Лучезар, у неё с Дарьяном вчера ничего не было! Когда я домой вернулась, он всё так и сидел на стуле как приколоченный.

Беляна фыркнула.

— Долго ли умеючи! — Но сразу со вздохом признала: — Да нет, тут ты права, подруга, связь у нас исключительно духовная. Говорю же: хороший мальчик, Лучезару не чета.

Заряна вроде как осуждающе покачала головой и обратилась ко мне:

— Надеюсь, ты из госпиталя не сбежал? Нам сказали тебя только вечером выпишут!

— Нет, не сбежал. Выгнали за плохое поведение.

Беляна фыркнула, Заряна улыбнулась шутке и спросила:

— Налить моему спасителю чаю?

— Брось! — взмолился я. — Без тебя бы меня в тонкий блин раскатали!

Барышня скромничать не стала и улыбнулась.

— О да! Наконец-то я атрибутом овладела! — Она на миг окуталась оранжевым маревом и рассмеялась. — А раньше и не понимала даже, как к нему подступиться!

Беляна вздохнула.

— Твой атрибут столько энергии тянет, что для адепта попросту бесполезен.

— Увы! — развела руками Заряна и ушла на кухню. — Сейчас будем пить чай!

А я воспользовался моментом и осуждающе уставился на её подружку.

— Ты снова не пришла меня проведать!

— Да погнали нас оттуда! — отмахнулась девчонка и вдруг спросила: — Точно меня к Дарьяну не ревнуешь?

— А должен?

— Мог бы хотя бы притвориться!

— Ну если только самую капельку…

Последние слова я адресовал уже пустому месту. Черноволосая пигалица вдруг вскочила со стула и стремительно ушуршала платьем на кухню.

— Заряна! — крикнула она подружке.

Я краешком глаза уловил некую неправильность, повернулся к входной двери, и в этот самый миг из прихожей в гостиную прошли два не знакомых мне молодых человека. Оба они были со вкусом одеты, но этим их сходство и ограничивалось.

Первым в комнату с нарочитой неторопливостью ступил высокий и плечистый модник в чуть тесноватом пиджаке, который столь туго обтянул мощный торс, что грозил разойтись по швам при первом же неосторожном движении. То ли его владелец за последнее время изрядно раздобрел, то ли просто не смог позволить себе услуги хорошего портного, серьёзно потратившись на шейный платок с золотым шитьём, трость с резной серебряной рукоятью и лакированные туфли.

На гриву чёрных как смоль волос он водрузил цилиндр, а лицо было пусть и слегка грубоватым, но при этом мужественным и волевым. С общей вальяжной расслабленностью не вязались только глаза насыщенного оранжевого оттенка.

Подумалось, что такой вот самоуверенный тип должен нравиться барышням, а ещё вспомнилось, как за показной основательностью в движениях до поры до времени прятал свой взрывной норов покойничек Бажен. Стало не по себе.