Адам в Аду

— Я, я… наверное… ммм… — Кривцов взял себя в руки. — Вы же понимаете, из-за всех этих событий я, в общем-то, свободен все время. Поэтому мог бы подъехать…

— В этом нет нужды. Учитывая, что вы долго подвергались гонениям и все это время работали дома, мы бы предпочли побеседовать у вас. Мы будем через полчаса, если не возражаете.

— Я… э… нет, конечно, я жду вас!

Он продиктовал адрес. Положил телефон дрожащими руками.

— Илья! — крикнул он. — Надо разгрести здесь все, быстро! Давай, давай…

— А я куда? — спросил Илюха.

— Останешься. Скажу, что ты мой помощник… Давай, надо подмести… Черт!

По плите разлилось пятно выкипевшего кофе.

За полчаса Кривцов с Илюхой успели навести в комнате подобие порядка. Проветрили. Кривцов хотел переодеться, но Илюха переубедил его, сказав, что в мятой футболке и джинсах тот выглядит ближе к простому, далекому от науки народу. Кривцов тщательно разглядел себя в зеркале, пожалел, что нет белого халата, расчесал и убрал в аккуратный хвост волосы.

— Очень солидно выглядишь! — тараторил Илюха, едва не подпрыгивая от восторга.

Кривцов раздраженно повел плечами. Он злился — то ли на Илюху, то ли на себя. С каких пор его волнуют журналисты и возможность раскрыть миру глаза? Кривцов постарался взять себя в руки. Он должен быть спокоен.

— А про меня ты скажешь? — спросил Илюха. — Я ведь тебе крыс покупал!

Звонок в дверь раздался вовремя. Кривцов пошел открывать.

На пороге стояли двое полицейских. Один уже знакомый лейтенант, фамилию которого Кривцов не помнил, второй, судя по нашивкам, сержант — совсем молодой парень, дружелюбно и — как показалось Кривцову — чуть виновато улыбнувшийся перед тем, как войти.

— Простите за вторжение, Вениамин Вячеславович, — без тени смущения сказал лейтенант, — но у нас возникло еще несколько вопросов.

— Простите, я… — на Кривцова наползал липкий страх, раздражение и странное ощущение безысходности. — Я сейчас жду людей из уважаемого журнала. Мы не могли бы… э… побеседовать, — слово из лексикона журналистки возникло само собой, — позже?

— Нет, — ответил лейтенант. — Это не займет много времени. Скажите, Вениамин Вячеславович, как давно вы знаете Леонида Бражникова?

— С осени, — буркнул Кривцов. — Он предлагал мне работу еще тогда. Я отказался.

— Почему?

— Не хотел работать на него.

— Вы работали в то время в другом месте?

— Нет.

— Откуда вы брали деньги на жизнь?

— Вам не кажется, что вы отдалились от темы?

— Ничуть. Я прошу вас, Вениамин Вячеславович, понять, что Бражников сейчас находится в розыске по обвинению в умышленном убийстве восьми человек. Поэтому в ваших интересах рассказать нам все о ваших финансовых делах, особенно если вы вели их не с Бражниковым.

Кривцов побледнел. Экстракция, поджог — а теперь еще и убийства! Бражников в розыске… а Кривцов, выходит, крайний.

— У меня почти не было денег, — сказал Кривцов. — Вы можете проверить счета…

— Разумеется, — сказал лейтенант. — И все-таки нам хотелось бы получить ответы на свои вопросы. Деньги можно, знаете ли, и спрятать. Некоторые в чулке хранят. А вы с закрытия института мозга нигде не работали. На что жили?

Стены квартиры вдруг надвинулись на Кривцова, потолок навис угрожающе низко. Шкафы с книгами, окна, солнечный свет за окном, отраженный от свежего белого снега — все исчезло. Кривцов видел перед собой ноздреватые, покрытые трещинами и паутиной стены каземата. Реальность стала тюрьмой и не имела выхода. Он задыхался.

— Уходите! — прохрипел он.

— Это ваше право, — прозвучал голос из большой щели прямо перед глазами у Кривцова. Голос звучал гулко и отдавался в ушах. — Если вы не хотите сотрудничать…

От этого голоса с потолка посыпалась старая штукатурка, стены завибрировали. Трещина росла и пугала.

— Подождите! — Кривцов постарался взять себя в руки. — Эти деньги… Я получал их от женщины.

— Вашей любовницы?

— Любовницы? Не знаю… просто женщины. Она помогала мне. Я работал… Я искал… Да, у нас был секс, но это не главное…

— Имя этой женщины?

— Я… я не могу сказать.

— Следствие все равно выяснит это.

— Ольга. Ольга Яворская.

— Она давала вам деньги на исследования?

— Да, — Кривцов облегченно выдохнул, стены отодвинулись. Едва-едва, но стало можно дышать. — Да, именно так.

— Какого рода эксперименты вы ставили?

— Нейрокристаллы. Я работал с ними. Я изучал влияние химических веществ на окраску нейрокристалла.

— А с Бражниковым, значит, знакомы не были?

— Я же сказал. Нет! Я познакомился с ним этой осенью, встретился один-единственный раз. Он предложил мне работу. Я отказался от его предложения. Потом передумал. Понял, что надо двигаться дальше. Позвонил ему. Это было неделю назад! Я, я ничего не знал о его делах! Я, я не имею отношения к этим убийствам!

Кривцов кричал. Собственный голос оглушал, но казалось, что его все равно не слышат. Он был отрезан от мира стеной. Стена росла в высоту и ширилась с каждым его словом. Оттуда, с другой стороны, не доносилось ни звука, ни дуновения ветерка.

— У Бражникова сохранилась переписка с вами, — сказала стена. — Там речь шла о кристаллах.

— Это подлог!