Адам в Аду

— Я… не могу, — сказал Ро. Он сам, кажется, упал — по крайней мере спина его касалась теперь чего-то твердого и холодного. — Я не могу. Не могу…

— Тогда иди сам, — твердо приказал голос откуда-то сверху.

— Хорошо, — согласился Ро, плохо соображая, что происходит. — Хорошо, я пойду.

И стало темно.

Ее звали Тамарой. Ро понял это сразу же, как вынырнул из водоворота воспоминаний.

В шесть утра ему нужно на обход, а до шести полагалось спать. Раз его разбудили, значит, кому-то нужна помощь…

Ро огляделся и увидел самого себя. Двух. Один — полулежал в углу, прислоненный к грязной стене, второй сидел перед ним на корточках и озабоченно разглядывал его — третьего.

— Ро! Ты в порядке?

— Кажется, да, — сказал Ро и замолчал в изумлении. Его голос стал женским. В глазах опять помутнело — уверенность в том, что этот голос — его, натыкался на не менее твердое знание, что это не так. Через некоторое время из глубин памяти всплыло понимание: так надо. Это ненадолго.

Ро потряс головой.

— Сколько времени? — спросил он.

— Четыре ночи.

— Уф… — выдохнул Ро. — Два часа еще!

— Лучше побыстрее, — покачал головой Бунтарь. Нет, Левченко. Или Бунтарь.

Несколько секунд ушло на согласование имени.

— Встать можешь? — спросил Левченко.

— Могу.

Ро поглядел на свои — Тамарины — ноги. Память электронной медсестры подсказала, что и ноги эти принадлежат Ро.

— Эй, — окликнул Левченко. — Все хорошо?

— Угу.

Ро встал. Покачнулся. Левченко поддержал его. Тело Тамары оказалось почти такого же роста как и его родное, модели Adam3f. Но все равно мозг отметил несоответствие.

— Ты должен спуститься в архив. Это двумя этажами ниже и…

— Я знаю, — перебил Ро. Он действительно знал. Он не раз и не два спускался в архив. Правда, ни разу еще ничего оттуда не брал — только относил папки.

Левченко поглядел на него с любопытством.

— Я поставил блок памяти сестры вместо одного твоего, Ро. Так что не пугайся, если обнаружишь провалы в памяти. Я вытащил самый старый блок, не думаю, что тебе понадобится эта информация в ближайшее время. Интересный опыт… Впрочем, — оборвал он сам себя, — сейчас у нас с тобой, Ро, другая задача. Система допуска должна реагировать на тело, а не на мозг, так что с тем, чтобы туда проникнуть, проблем у тебя не будет.

— Я знаю, — снова кивнул Ро.

Достаточно было поднести руку к панели.

— Тогда мне остается только сидеть здесь и ждать тебя, Ро, — улыбнулся Левченко. — Иди.

Ро подчинился беспрекословно. Он почувствовал, как тело выпрямилось и ровным шагом направилось к двери. «Иди» — так говорят люди, когда дают Тамаре задание. Это правильно.

Ро вышел из туалета и повернул направо. Он дошел уже почти до лестницы, когда на пульте завопила сирена.

Голова тут же загудела, и Ро вспомнил, что это из пятьсот седьмой, он обещал зайти туда, потому что у Голованова по ночам случаются панические атаки. Рисполепт не спасает. А Верочка наверняка забыла сделать инъекцию диазепама. Необходимо завтра же поговорить с Иваном Семеновичем об изменении лечения.

Стоп! Ро остановил себя, когда уже дошел до ординаторской и протянул руку к двери. Какой диазепам? Он, между прочим, не умеет делать уколы. Делал, много раз, но — не умеет!

Ро замотал головой, пытаясь прогнать из своего сознания память электронной медсестры. Навыки содержались в нейрокристалле, а не в памяти. От когнитивного диссонанса голова пошла кругом, и он был вынужден прислониться к стене, чтобы не упасть.

За дверью ординаторской раздались шаги.

— Тома! Уйми больного! — послышался заспанный голос Верочки.

Ро уже некогда было думать, откуда он знает Верочку. Он испугался, что его застанут здесь, а там, глядишь, отправят делать укол. Страх примирил обе его памяти и заставил тело броситься к лестнице со всех ног.

Стараясь ни о чем не думать, Ро спустился на два этажа, остановился перед знакомой дверью и приложил указательный палец к панели. Дверь послушно отъехала, и они с Тамарой уверенно зашли внутрь.

Папки лежали там, куда он их и положил. Умершие — отдельно, вот в этом шкафчике. Пока Тамара механическим движением доставала папки с полки, Ро отметил, что Левченко был прав. За последние полтора года умирать стали чаще. Намного чаще. Позапрошлый год — две папки. И до этого каждый год — не больше пяти. А в прошлом году… Он не успел начать считать, как цифра всплыла в голове: «восемь». И тринадцать уже за этот год. Проблем с родственниками умерших не было, потому что у одиннадцати из них не было родственников. С Одуваловым были проблемы — его жена угрожала подать в суд. Но так и не подала. А мужа прошили, больница заплатила из своего кармана. Еще у троих были контракты на прошивку, Ро знает точно, потому что сам вводил сыворотку, чтобы тела дождались прошивщиков. Остальные девять — просто пропали. Ро заполнял эти карточки, и знает, что причины смерти в них — вымышленные, а мертвых тел никто не видел.

Ро уронил папку. Руки были непривычно маленькие. Поднял и двинулся к выходу.

Левченко ждал его с нетерпением.

— Молодец! — похвалил он Ро, когда тот вывалил добычу ему на руки. — Давай, верну тебя на место, Ро! Садись сюда.