Адам в Аду

— Так ты с самого начала знал, что здесь — пшик? — Разумовский угрожающе надвинулся на Левченко.

— Здесь, — Левченко постучал по экрану, — пшик. Но это не значит, Андрей, что пшик — везде.

— Послушай! Мы сидим тут уже неделю непонятно ради чего, вместо того, чтобы действовать! Ты хотел заявить о себе! Ты хотел прикрыть эту контору! Я сыт по горло обещаниями! Я уже наслушался их! И я никогда не спускал трусам и лжецам!

— А я не был ни тем, ни другим, — усмехнулся Левченко. — Я сделал то, что обещал, и сейчас сделаю. Просто нужно время.

— Чего ждать-то?! Или ты не уверен?! Тогда какого черта…

— Я уверен, Андрей, — Левченко пришлось слегка повысить голос. Убедившись, что Разумовский готов слушать, заговорил спокойно:

— Я сделаю, что обещал. Я прикрою эту контору. Я раскрою всем глаза на наше существование и добьюсь встречи с теми, от кого хоть что-то зависит, — он вздохнул. — Объясняю еще раз.

Это было кстати. Ро сам не очень понимал, что они делают здесь, все планы Левченко тонули в ставшем уже привычным гуле. Ро напряг слух.

— Во-первых, доказательства нужны неоспоримые, — говорил тем временем Левченко. — Такие, чтобы нам не просто поверили. Нас должны захотеть выслушать. Мы должны стать героями в своем роде. О нас должна греметь вся Сеть, мы должны мелькать на экранах. Иначе нас разберут на запчасти без суда и следствия. Это во-первых.

Он замолчал, собираясь с мыслями.

— А во-вторых? — резко спросил Разумовский.

— Во-вторых, Кривцов должен остаться вне подозрений. Он всего лишь жертва в этой игре.

— Жертва? — поднял брови Разумовский. — Тебе жаль этого торчка?! Еще неизвестно, кто хуже, Бражников или твой Венечка! Ты думаешь, он только крыс живыми резал?

— Ты забываешься, Андрей!

Ро с удивлением услышал в голосе всегда спокойного Левченко жесткие нотки:

— Я понимаю, Андрей, твою неприязнь. Вениамин далеко не ангел. Но — не убийца. Не убийца хотя бы потому, что у него не хватит на это духу.

— Ладно! Пусть Кривцов остается беленьким. Но сколько еще ждать?!

— Нам нужны доказательства, — повторил Левченко. — Кое-что уже есть. Сегодня Бражников убил человека. Свидетельство о смерти было липовым, родным сообщили о скоропостижной смерти от инсульта, а на черном рынке наверняка скоро появится новый кристалл.

— Откуда ты знаешь? — спросил Ро.

Он сам удивился своему вопросу — за неделю, проведенную здесь, он едва ли сказал несколько слов — почти все время и силы уходили у него на борьбу с собой и с собственной головой. Сегодня он был, пожалуй, рад тому, что новую информацию воспринимал отстраненно и извлекал из памяти с трудом. И все-таки он помнил. И представлял себя — свое прежнее, нескладное тело — распластанным на кушетке, с изуродованной головой под чьими-то твердыми руками.

— Я не знаю наверняка, Ро, — сказал Левченко спокойно. — Но нейрокристаллы всегда привлекали нечистоплотных дельцов. Даже когда по закону было можно, до нас то и дело доходили отголоски очередного громкого дела. А теперь, когда жажда наживы остается единственной причиной существования подобных мастерских…

Левченко обвел рукой лабораторию. Он начинал горячиться — заходил из угла в угол, в голосе зазвучали жесткие нотки.

— Мне не нравится это место. Не нравится, и точка. Не нравится Бражников и сегодняшняя поспешная прошивка. И Веня почуял неладное.

— Тогда Кривцову точно не остаться чистеньким! — заметил Разумовский.

— Доказательства, которые мы, надеюсь, отыщем, мы предъявим Бражникову, — сказал Левченко. — Он не боится людей, им можно угрожать, их можно купить. А с нами этот номер не пройдет. Он знает прекрасно, что нам нечего терять.

— А что мы предъявим Бражникову? — спросил Ро.

— Есть одна мыслишка. Ро, Андрей, смотрите, — Левченко жестом попросил Разумовского уступить ему место перед терминалом. — Я долго думал о том, как нам получить доказательства того, что Бражников не чист на руку. Здесь везде камеры, к тому же, полагаю, Бражников не так глуп, чтобы хранить информацию в общей сети или на рабочем компьютере. Но Кривцов водил нас в часовню — помнишь, Ро? Через психиатрическое отделение, я проверил. Это муниципальная больница, камер там нет. И там наверняка должна быть документация, к том числе и по умершим больным. А что здесь умирают часто — чаще, чем в других больницах — я не сомневаюсь. И почти уверен, что подавляющее большинство умерших — одинокие люди, у которых недостаточно денег на договор с прошивщиком.

— И как ты попадешь в эти архивы? — спросил Разумовский.

— Я изучил устройство дверей. Они распознают людей по отпечаткам пальцев, но кроме людей здесь есть и роботы. Их довольно много.

— Трое, — сказал Ро.

— Нет, Ро, — улыбнулся Левченко. — Здесь и без нас их полно. Просто ты их не видишь. Я имею в виду роботов на искусственных нейрокристаллах. Уборщиков, курьеров, грузчиков. Даже медсестер. Знаете ли вы, что больница закупила экспериментальную модель медсестры на искусственном нейрокристалле? Вот она, полюбуйтесь!

Ро заглянул через плечо Левченко и ахнул. На мониторе — трехмерная фотография, анфас и профиль — стояла симпатичная девушка в белом халате.