Ада, или Отрада

«Вот еще, – задумчиво повторил Демон. – Поместье стоит едва ли больше двух-трех миллионов, минус долг дорогого кузена передо мной, минус еще ладорские пастбища, вконец изгаженные, от которых придется постепенно избавиться, если только местные помещики не сожгут этот новый керосиновый завод, стыд и срам нашего графства. Я не питаю большой привязанности к Ардису, но ничего не имею против него, хотя на дух не переношу здешнее окружение. Городской центр Ладоры стал настоящей дырой, да и казино уже не то, что раньше. Зато кругом полно сумасбродных соседей. Бедняга лорд Эрминин практически сбрендил. Давеча на скачках я говорил с одной дамой, расположения которой добивался давным-давно, о, задолго до того, как Мозес де Вер в мое отсутствие наставил ее мужу рога, а потом застрелил его в моем присутствии – сентенция, которую ты, конечно, уже слыхал из этих самых уст, —

(Сейчас скажет об “отцовской болтливости”.)

– однако хорошему сыну не следует сетовать на отцовскую болтливость… Так вот, она сказала мне, что ее сын и Ада частенько видятся и так далее. Неужели?»

«Не так уж часто, – сказал Ван. – Они встречаются иногда на людях, как это обычно бывает. Оба любят лошадей и скачки, но не более того; никакого “и так далее” и в помине нет».

«Ну что же, прекрасно! Ага, слышу зловещую поступь. Прасковья де Пре страдает худшим недостатком сноба – склонностью к преувеличениям. Bonsoir, Бутейан. Ты багров, как твое бургундское, но ведь мы не молодеем, как говорят амерлоки, и ту хорошенькую служаночку, которой я дал порученье, похоже, перехватил на полпути какой-нибудь поклонник помоложе да посчастливее меня».

«Прошу, папочка», молвил Ван, всегда боявшийся того, что замысловатая отцовская острота может обидеть слугу, хотя сам порой грешил чрезмерной резкостью.

Впрочем – пользуясь почтенным повествовательным переходом, – старый француз слишком хорошо знал своего прежнего хозяина, чтобы обращать внимание на господский юмор. Его ладонь все еще приятно звенела от звучного шлепка по крепким молодым ягодицам Бланш, которая переврала простую просьбу г-на Вина, да в придачу разбила вазу. Поставив поднос на низкий столик, он отступил на несколько шагов назад со все еще сжатыми, но уже пустыми пальцами, и только после этого ответил на приветствие Демона почтительным поклоном. Все ли так же отменно здоровье мосье? Все так же.

«Подай к ужину бутылку вашего Château Latour d’Estoc, – сказал Демон, и когда дворецкий, подхватив en passant с крышки рояля скомканный носовой платочек, покинул комнату, еще раз поклонившись в дверях, спросил у Вана: – Ты ладишь с Адой? Сколько ей, почти шестнадцать уже? Весьма музыкальна и романтична?»

«Мы близкие друзья, – сказал Ван (он загодя тщательно подготовил ответ на вопрос, которого давно ждал в той или иной форме). – Несомненно, у нас больше общего, чем, к примеру, у обычных любовников, или у кузенов с кузинами, или у родственников. Словом, мы практически неразлучны. Много читаем, она на диво развита, благодаря дедовской библиотеке. Знает названия всех цветов и зябликов в округе. К тому же с ней не бывает скучно».

«Ван… – начал Демон и умолк, как уже начинал и не раз останавливался в последние годы. Однажды это придется сказать, но сейчас не самый удачный момент. Он вставил монокль и принялся изучать бутылки. – Что ж, сын мой, не желаешь ли ты испить какой-нибудь из этих аперитивов? Отец разрешал мне бокал “Лиллетовки” или той “Иллинойской бурды”, не вермут, а муть, антрану свади, как сказала бы Марина. Подозреваю, что в кабинете твоего дядюшки есть тайник, где за соландерами хранится виски почище этого usque ad Russkum. Хорошо, давай выпьем коньяку, как и было задумано, ведь ты не filius aquae?»

(Каламбур вышел сам собой, Демона несло, и он невольно сказал бестактность.)

«Я предпочитаю кларет. Потом налягу на “Латур”. Нет, я определенно не абстинент, да к тому же водопроводная вода в Ардисе оставляет желать лучшего».