Ада, или Отрада

С чего началась потасовка? Переходили, кажется, ручей по скользким камням. Толкнул ли Перси Грега или Ван, может быть, потеснил Перси? Держал ли один из них что-то – палку? Вырванную другим? Ухватил за запястье и оставил ни с чем?

«Ого, – сказал Перси, – да ты шалун, приятель!»

Грег, в своих брюках гольф, одна штанина которых промокла, с отчаянием (ему были дороги оба соперника) глядел, как они схватились на берегу ручья.

Перси был тремя годами старше и двумя десятками килограммов тяжелее Вана, но тот легко справлялся и с более крупными наглецами. Мгновение – и красное лицо графа оказалось зажатым у Вана под мышкой. Рычащий сгорбленный Перси нетвердо топтался на дерне. Он высвободил одно пылающее ухо, Ван применил другой захват, сделал подсечку и уложил его «на лопатки», как это называл Кинг Винг на своем ковровом жаргоне. Поверженный Перси хрипел, как умирающий гладиатор, прижатый к земле своим истязателем, который принялся большими пальцами проделывать какие-то ужасные манипуляции с его вздымавшейся грудиной. Взвыв от боли, граф дал понять, что с него довольно. Ван потребовал более внятного признания поражения и получил его. Боясь, что победитель не расслышал отрывистой мольбы о пощаде, Грег повторил ее в третьем лице. Тогда Ван оставил несчастного графа, который сел, плюясь и щупая горло, оправил измятую рубашку на своем мощном торсе и сиплым голосом попросил Грега найти пропавшую запонку.

Ван вымыл руки в затончике, у которого с приятным изумлением узнал прозрачный трубчатый предмет, отчасти похожий на огнетелку, застрявший на своем пути вниз по течению в бахроме незабудок (тоже подходящее название).

Он уже шел обратно к пикниковой поляне, как сзади на него будто навалился медведь. Одним неистовым рывком он перебросил напавшего через голову. Перси грохнулся оземь и мгновение лежал на спине неподвижно. Держа наготове «клешни краба», Ван не сводил с него глаз, надеясь воспользоваться случаем и применить тот особый прием экзотической пытки, который ему еще не доводилось использовать в настоящей драке.

«Ты плечо мне сломал, – проворчал Перси, перейдя из лежачего положения в сидячее и растирая свою толстую руку. – Полегче, чорт молодой!»

«Вставай! – крикнул Ван. – Ну-ка, вставай! Желаешь еще получить или вернемся к дамам? К дамам? Изволь. Только теперь будь любезен идти впереди меня».

Направляясь со своим пленником к поляне, Ван клял себя за то, что не мог унять дрожь после необъявленного дополнительного раунда. Он незаметно переводил дух, каждый его нерв звенел, как натянутая струна, он поймал себя на том, что прихрамывает и старается этого не показывать, в то время как Перси де Пре, в своих белоснежных штанах, чудесным образом оставшихся незапятнанными, и в небрежно расстегнутой рубашке, шагал, свободно отмахивая руками и поводя плечами, и казался совершенно спокойным и даже, пожалуй, довольным.

Грег нагнал их, принеся запонку – небольшой триумф дотошности при осмотре места происшествия, – и с банальным «Молоток!» Перси замкнул шелковую манжету, поставив точку в нахальном восстановлении своего прежнего облика.

Их преданный клеврет, все так же бегом, первым достиг поляны с уже оконченным пикником. Он увидел Аду, стоявшую с двумя красными грибами в одной руке и тремя в другой, и, ошибочно приняв ее удивленный взгляд, вызванный его глухим топотом, за тревожный, добрый сэр Грег поспешил прокричать ей издалека: «Он невредим! Он невредим, мисс Вин!» – ослепленный состраданием, молодой рыцарь не подумал о том, что ей не было известно о поединке кавалера с чудовищем.

«Так и есть, – сказал первый, беря у нее из рук два мухомора, излюбленное «лакомство» девушки, и поглаживая их гладкие шляпки. – И разве могло быть иначе? Ваш кузен развлек Грега и вашего покорного слугу демонстрацией наиболее бодрящих приемов Восточной Скротомовки, или как там это называется».

Он потребовал вина, но несколько последних бутылок отнесли таинственным пастырям, которые уже оставили соседнюю поляну без своего попечения: они, должно быть, казнили и закопали одного из своих товарищей, если твердый воротничок и рептильного цвета галстук, свисавшие с ветки акации, принадлежали ему. Исчез и букет роз, который Ада велела положить обратно в багажник графского автомобиля – чем расточать цветы впустую, сказала она, пусть отдаст их смазливой сестрице нашей Бланш.

Но вот м-ль Ларивьер громко хлопнула в ладони, пробуждая от сиесты Кима, правившего ее двуколкой, и Трофима, русобородого кучера детей. Ада крепче сжала свои грибы, и все, что досталось Перси для его Handkuss, это холодный кулак.

«Рад был повидаться, старина, – сказал он, легко похлопав Вана по плечу – недопустимый в их кругу жест. – Надеюсь, скоро мы еще порезвимся. Скажите, – прибавил он, понизив голос, – в стрельбе вы так же хороши, как в борьбе?»

Ван последовал за ним к кабриолету.

«Ван, Ван, подойди, – крикнула Ада. – Грег хочет проститься». Но Ван не обернулся.

«Это вызов, me faites-vous un duel?» – осведомился Ван.