Ада, или Эротиада

Будучи приперта к стенке, Гвен, маленькая, толстенькая fille de joie[338] (по призванию, если не по профессии), настучала на нового своего обожателя, утверждая, будто умоляла его написать эту статейку, так как невыносимо было видеть «кривую улыбочку» Вана при осознании, что его так красиво и богато изданная книга встречена с таким удивительным равнодушием. Гвен также клялась, что Макс не только не подозревал, кто такой Вольтэманд на самом деле, но и романа Ванова не читал. Ван позабавился идеей вызвать на дуэль г-на Медлара (рассчитывая, что тот предпочтет драться на шпагах) на рассвете, в уединенный уголок Парка, центральная поляна которого видна с террасы пентхауса, где Ван дважды в неделю фехтовал с тренером-французом, не отказывая себе и по сей день в этой единственной, не считая прогулок верхом, физической разминке. Однако к его изумлению — и облегчению (ибо немного совестно было отстаивать свой романчик и хотелось поскорей его забыть, как и иному Вану, с нашим не связанному, мог бы опостылеть — выпади ему более долгая жизнь — его поры созревания сон об идеальных борделях) — Макс Мушмула («medlar», но по-русски) ответил на пробный письменный вызов Вана душевным заверением послать Вану очередную свою статью «Плевелы глушат цветы» («Мелвилл & Марвелл»).

Из всех этих прикосновений к Литературе Ван вынес лишь чувство вялой пустоты. Еще работая над книгой, он с болью в сердце осознал, как плохо знает свою планету, пытаясь между тем по воровато вырванным из чужой помутненной памяти кусочкам воссоздать планету иную. И решил по завершении своих медицинских исследований в Кингстоне (который считал более подходящим для себя заведением, чем старый добрый Чуз) предпринять длительные путешествия по Южной Америке, Африке, Индии. В возрасте пятнадцати лет (для Эрика Вина — самый расцвет) Ван с жадностью поэта изучил расписания трех знаменитых американских трансконтинентальных поездов, мечтая когда-нибудь куда-нибудь отправиться — и не один (ныне — один). Отправляясь из Манхэттена через Мефисто, Эль-Пасо, Мексиканск и Панамский тоннель, темно-красный экспресс «Новый Свет» прибывал в города Бразилиа и Уитч (иначе Ведьму, основателем которого явился один российский адмирал). Там экспресс разделялся на две части: восточную, устремлявшуюся дальше к Грантову мысу Горн, и западную, возвращавшуюся на север через Вальпараисо и Боготу. По нечетным дням сказочное путешествие начиналось в Юконске, двухколейный отрезок вел к атлантическому побережью, а по другому маршруту, минуя Калифорнию и Центральную Америку, поезд с ревом врывался в Уругвай. Темно-синий Африканский Экспресс начинал свой путь в Лондоне и приходил в Кейп тремя разными маршрутами — через Нигеро, Родозию или Эфиопию. И, наконец, Коричневый Восточный Экспресс соединял Лондон с Цейлоном и Сиднеем, минуя Турцию и проходя через несколько Туннелей. И, погружаясь в сон, пассажир силится понять, почему все континенты, кроме ево, начинаются с А.

Все три великолепных состава включали по меньшей мере по два вагона, где привереда путешественник мог бы заполучить спальное купе с ванной и ватерклозетом, а также гостиную с роялем или арфой. Длительность путешествия определялась настроением Вана; в возрасте Эрика, например, он грезил постоянной сменой пейзажей, проносящихся мимо его уютного, такого уютного, кресла. Сквозь влажные леса, через горные каньоны и другие восхитительные дали (Ах, назови их! Не могу… смежаются веки) медленно, не быстрее пятнадцати миль в час, плывет наша комната, но по степным просторам и монотону полей резвей, семьдесят, десятью семь, восемьсон, девятьсон, ять, он…

3

Весною 1869 года Дэвид ван Вин, преуспевающий архитектор фламандского происхождения (никоим образом не связанный родством с Винами из нашего бессвязного романа), нисколько не пострадал, когда на обледенелом шоссе у легкового автомобиля, на котором он ехал из Канн в Кале, лопнула передняя покрышка и тот врезался в стоявший у обочины грузовик, перевозчик мебели; сидевшая рядом дочь скончалась на месте — переломило шею рухнувшим сзади чемоданом. Ее муж, психически нестойкий художник-неудачник (десятью годами старше своего тестя, которого презирал и кому завидовал), получив из нормандского селения со зловещим названием Deuil[339] телеграмму с печальным известием, застрелился у себя в лондонской мастерской.

Инерция несчастий лишь набирала обороты, поскольку и Эрик, отрок пятнадцати лет, невзирая на всю любовь и заботу, которой окружил его дед, не смог избежать престранной участи, удивительно сходной с участью его матери.