Ада, или Эротиада

Имелись веские основания ставить под сомнение технические подробности, используемые в изображении взаимосвязей между Террой Прекрасной и нашей зловещей Антитеррой. Вановы познания в области физики, механицизма и тому подобном не выходили за пределы чириканий на школьной доске. Он утешал себя мыслью, что ни один цензор ни в Америке, ни в Великобритании не пропустит ни малейшего намека на «месмерический» вздор. И преспокойно заимствовал все, что его величайшие предшественники (к примеру, Антикамушкин^{102}) напридумали в смысле методов развития скорости управляемой капсулы, в том числе и меткую идею об увеличении под воздействием антикамушкинского типа промежуточной среды между сходными галактиками начальной скорости в несколько тысяч миль в час до нескольких триллионов световых лет в секунду, а потом благополучного затухания ее до плавного парашютного снижения. Разрабатывать заново путем нерациональных измышлений всю эту Сираниану, а также «физическую беллетристику» было бы не только скучно, но и бессмысленно, ведь никто и понятия не имел, где именно располагается Терра, а также и прочие неподдающиеся исчислению планеты с их домиками и коровами, как во внешнем, так и внутреннем пространстве: «внутреннем», ибо почему не предположить их микрокосмическое существование в золотистых пузырьках «моэта», быстро-быстро взмывающих вверх в этом длинном, узком бокале, или же в корпускулах моего, Вана Вина —

(или моего, Ады Вин)

— тока крови, или же в гное чирея некого г-на Некто, вскрытого скальпелем в некотором Шейске. Больше того, хоть и наполняла библиотечные полки открытого доступа разнообразная и обширная справочная литература, все же оставались недоступными запрещенные, а то и сожженные книги трех космологов — Икстиньи, Игрекса и Зетова (псевдонимы), опрометчиво заваривших всю эту кашу полвека назад, возбуждая и утверждая панику, психоз, а также гнусные романчики. Всех трех ученых теперь уж с нами нет: Икс покончил жизнь самоубийством; Игрека похитил человек из прачечной и переправил в Татарию, а Зет — румянощекий, с белыми бачками, бравый старец — доводил до умопомрачения своих тюремщиков в Якиме посредством каких-то нечеловеческих хрипов, беспрестанного изобретения разных симпатических чернил, хамелеонством, нейросигналами, спиралями исходящего света и мастерством чревовещания, воспроизводившим звук пистолетного выстрела и вой сирены.

Бедняга Ван! В своей борьбе за абсолютное отлучение создателя писем с Терры от образа Ады, он тратил столько румян и позолоты на Терезу, что под конец получил низкопробный шаблон. Эта самая Тереза свела с ума своими посланиями одного ученого на нашей легко впадающей в безумие планете; его анаграммовидное имя Сиг Лимэнски отчасти было произведено Ваном от имени последнего доктора Аквы. Когда же одержимость Лимэнски перешла в любовь, и кое-чьи симпатии сосредоточились на его очаровательной, печальной, обманутой половине (урожденной Антилии Глемс), перед нашим автором встала мучительная задача испепелить теперь в Антилии, брюнетке по природе, малейший след Ады — что и второго персонажа низвело до куклы с паклевыми кудряшками.

Направив Сигу сквозь пространство более десятка импульсов со своей планеты, Тереза летит к нему, и тому в своей лаборатории приходится помещать ее на стеклышко под мощным микроскопом, чтоб разглядеть крошечные, хотя по-своему совершенные, формы едва видимой возлюбленной, и грациозный микроорганизм тянется своими прозрачными отростками навстречу огромному влажному глазу. Увы, testibulus («пробирка» — не путать с testiculus, «орхидея») с плавающей внутри Терезой, этакой микрорусалкой, «случайно» выбрасывается Флорой, ассистенткой профессора Лимэна (к тому времени укоротившего имя), от рождения бледной как мрамор, темноволосой писаной красавицей, которую автор преобразил, и вовремя, в третьего пошлого манекена с блеклым пучочком.

(Впоследствии Антилия вернет себе мужа, Флору же выбросят за ненадобностью. Бравада Ады.)