– Ага, ага. Тут остальные спрашивают: почему ты перестал их доставать? Где мусор, рассыпанный по коридорам, где дохлые птицы у меня на пороге? Никто больше не пишет пошлые ругательства в туалете несмываемым маркером.
– Скучаете? – сентиментально пролепетал Гвидо. – Ах, мамочка, они наконец-то признали мои таланты! Я знал, я верил, что этот день настанет…
– Что произошло? – прервала восторженную болтовню Кора, догадавшись, что это затянется на целую вечность. – Ты избегаешь меня с того момента, как я отпустила первых духов. Неужели боишься, что и тебя выгоню? Тогда успокойся, это не в моей компетенции.
– Наоборот.
С синюшного лица исчезла напускная веселость. Он выскользнул из паутины наружу и захлопнул за собой проход в каморку.
– Что, прости?
– Ты ведь уже поняла, зачем это место существует? Нельзя покинуть реальный мир, если у тебя есть незавершенные дела или потаенные страхи.
– Тут есть время все обдумать, – согласилась Кора, не поняв, к чему паук клонит.
– Да-да. Отпустить злобу, простить близких… Какая прекрасная задумка!
Гвидо с неожиданной ненавистью посмотрел в потолок. Спина и холка шли рябью, точно сдерживая поток блестящих черных перьев, таящихся за фальшивой человеческой оболочкой.
– Ты ведь уже давно здесь, – вспомнила Кора. – Сколько примерно?
– Не знаю. Не считал! – Гвидо хлопнул в ладоши. Гнев прошел так же быстро, как и радость. – Вот чего не пойму, так это зачем они выбрали тебя? Такую глупую, плаксивую, жалкую девчонку!
– Спасибо.
– Ты даже не успела пожить толком, но тебя с ходу бросили в бездну, чтобы решать чужие проблемы. Проблемы тех, кто видел гораздо больше.
– Быть может, у меня талант? – предположила Кора сумрачно.
– Хах. И то верно.
Они застыли друг напротив друга. Кора мысленно ругала себя за то, что не взяла соль, и готовилась к худшему. Гвидо думал о чем-то своем.
– Знаешь, я был знаком с другим смотрителем, – продолжил он внезапно. – Он чем-то напоминал тебя. Такой же невзрачный, ненужный реальному миру человечек. Его обманным путем заставили подписать договор. Бедняга долго не мог понять, что кругом творится.
– Оу. Что с ним стало?
– Сошел с ума. Ровно через месяц. В ту пору люди были впечатлительные, не то что сейчас. Тогда я еще верил… Впрочем, неважно. – Гвидо хмыкнул и повернулся на носках. – А ты в курсе, что мы ведь можем видеть, как меняется мир? Хоть это и клетка, но в ней хотя бы есть щели.
Что-то в беззаботной болтовне ворона смущало Кору.
– Почему ты живешь в каморке? Где твоя комната?
– Угадай.
– Это связано с твоей ненавистью к смотрителям?
– Горячо.
– Он не смог помочь тебе? Не смог выполнить посмертное желание?
– Ай, тот старикан даже не стал нас слушать! Бегал туда-сюда да рыдал в углу, – с удовольствием вспомнил Гвидо. – Славные были времена.
– Тогда что? Я не понимаю. Если только… – Она ухватилась за ниточку осознания. – Ты не знаешь. Не знаешь, что тебя удерживает. Или не помнишь.
Призрак медленно вдумчиво поаплодировал.
– В точку. Нельзя покинуть общежитие, если ничего о себе не помнишь. Такие вот правила. Я проторчал здесь целую вечность. Наблюдал за тем, как вереницы умерших появляются и растворяются в небытие, пока я остаюсь на месте. Без прошлого, без будущего. Прекрасная участь!
Затем, не удержавшись, вдруг вцепился в Кору:
– Но ты как-то смогла освободить ту ненормальную! Узнала, кто она и как умерла, хотя вы даже не были знакомы!
– Верно.
– Это все меняет. Я много думал… Почему бы не попробовать? А что я теряю? – Гвидо схватил Кору за лицо, приблизил к себе и страстно прошептал: – Мне нужна твоя помощь, пастушка. Я перестану тебя доставать, если поможешь в одном дельце.
– Хочешь узнать, кем ты был при жизни. Это я уже поняла.
Узнав истинную причину его странного поведения, она перестала вырываться. Все равно бесполезно. Хватка призрака чем-то напоминала момент, когда кожа на морозе примерзала к железу.
– Да! Огонь и пропасть, конечно хочу! Ты поможешь мне, я помогу тебе! Ты ведь хочешь понять, как отсюда свалить, не так ли?
Она замялась.
– Я прав?
– Да. Возможно.
– Согласна, она согласна! Все это слышали! Значит, мы теперь друзья. Можешь звать меня Гвидончик, как, наверное, называла меня матушка. Или «о боже, только не ты», как все остальные. Осталось лишь закрепить наш уговор чисто дружеским поцелуем!
Он вдохновленно потянулся к ее губам, и Кора поняла, что с нее хватит. Оторвав липкие ладони от щек, она отбежала на безопасное расстояние, поправила прическу и только затем сказала:
– Обойдемся без формальностей. Я обещаю, что постараюсь узнать что-нибудь. А ты с этого момента будешь помогать и докладывать обо всем, что происходит в общежитии в мое отсутствие. Уловил? Договорились?
Гвидо замер, будто бы прислушался к чему-то. Затем удовлетворенно улыбнулся и послал воздушный поцелуй:
– Ты поклялась, пастушка, а в этих стенах нельзя нарушать обещания. Помни об этом. Больше никаких жвачек в волосах и тараканов в тапочках, ведь мы связаны, – с этими словами он шагнул в каморку и провалился куда-то вниз.
Дверца с жутким скрипом захлопнулась.
Кора выдохнула.