Абонент снова в сети

Так же чётко послышался беззаботный воробьиный стрекот, где-то со стороны кленовых зарослей серая кукушка начала подсчёт остатка чей-то жизни.

Лиля внимательней всмотрелась в меня, пытаясь видимо обнаружить признаки опьянения, благодаря чему можно объяснить моё к ней недоверие. Её глаза пробегали по мне сверху вниз, то и дело останавливаясь на испачканной рубашке. Ей наверняка не терпелось узнать подробности о возникновении на ней содержимого желудка. Ничего кроме побледневшего лица, взлохмаченных и торчащих клоками в разные стороны волос, и чёрных мешков под глазами она не увидела.

Устав от игры в гляделки, я протянул ей свой смартфон, чтобы усечь льющуюся бесконтрольным потоком ложь. Я был уверен в собственной правоте на все сто процентов, ибо хорошо запомнил список входящих номеров, остановившись у кафе. Окажись она на стороне Лили, я бы мог заметить уведомление о пропущенном звонке или собственными ушами услышать мелодию (уровень громкости смартфона по неведомой мне причине оставался неизменным, не зависимым от нажатия боковой регуляционной кнопки или сдвига специального ползунка – тот просто не двигался, оставаясь на максимальном показателе). Происходит ли это по той же самой причине, благодаря которой мне никак не удаётся удалить номер Романа? Мне кажется, что да. В обоих случаях есть нечто жуткое и пугающее. Мистическое.

«Звучит как полнейший бред, достойный истории Стивена Кинга» – смело изрёк бы я раньше. Раньше, но только не сейчас.

– Возьми, и убедись же ты, наконец, что ложь не сделает твою кару чище, – процедил я, протягивая ей смартфон, стараясь не смотреть на плоский экран. Глядя на него, я невольно чувствовал, будто смотрю в окно потустороннего мира. В то, в которое смотреть категорически нельзя, иначе рискуешь стать увиденным кем-то по ту сторону толстого стекла, заклеенного защитной плёнкой.

Лиля, пронзив меня странным взглядом (как сумасшедшего), взяла протянутый ей смартфон и принялась быстро двигать своим пальцем по экрану. Я следил за её движениями, ожидая вот-вот увидеть, трансформацию твёрдой решительности в растерянную гримасу. Я ожидал увидеть то выражение лица, какое отражается на проигравшем спор человеке. Может быть, я даже ожидал извинения в свой адрес и признания на лжи. Ожидал.

Но ожидание никак не подтверждалась действительностью. Я скажу вам больше: я почувствовал выступивший на лбу пот. Возникло непреодолимое желание вытереть его тыльной стороной ладони, пока солёные капли не затекли в глаза. Однако я изо всех сил старался противостоять возникшему порыву, понимая, что такой жест означал бы слабость с моей стороны, показать неуверенность внутри себя, и дать лишний повод для её торжества.

«Чего же она так долго ищет там?»

Тут Лиля усмехнулась, и я резко почувствовал волну накатившегося жара. Сердце забилось более учащенней, видимо предчувствуя нечто. Лиля вскинула голову, убрав назад повисший меж глаз локон.

– О чём я тебе и говорила. Неужели твоя гордость настолько велика, что ты отрицаешь действительные факты? – она продолжала выглядеть недовольной и чуточку раздраженной, когда голос слегка повеселел. То была гордость над собой.

Я выхватил смартфон из её руки и не поверил увиденному: место исчезнувшего номера Романа занимали восемь пропущенных звонков. Время первого составляло без пяти минут девять.

– Неудивительно, что ты ничего не слышал, оставив телефон в беззвучном режиме, – сообщила Лиля, заметив озадаченность во мне.

И, правда: в углу экрана смартфона я заметил соответствующий значок. Садясь за работу, я всегда либо отключал его, либо отключал звук, дабы случайный звонок или пришедшее эсэмэс не спугнули и без того редко появляющиеся мысли. На протяжении долгих вечеров проведенных за девственно-белыми листами в «Ворде», такое действие вошло в ряд обыденных вещей. Заканчивая печатать, я ВСЕГДА возвращал измененные настройки в исходное состояние. И вчерашний вечер не входил в ряд исключений.

Я же слышал мелодию, перед тем, как нажать зелёный значок ответа и услышать знакомый голос…

– Ну, чего это ты замолчал? – ехидно спросила Лиля, скрестив руки на груди. Она просто не могла произнести это иной интонацией.

Я поднял недоумевающий взгляд на неё, ставший ответом на предъявленный вопрос. Могла ли эта дура прибавить звук? Конечно, могла. Она наверняка поступила бы именно так, возжелав оказаться правой. Но ей не по силам было воссоздать восемь пропущенных звонков.

– Здесь что-то не так, – произнёс я и, повернувшись на каблуках туфель, зашагал в направлении к дому.

Может виною такое странному происшествию послужило недосыпание? Внимание ослабло и… и…