Аарон

— Спасли. Кейсы целые. А вот внешние комбезы и маски повредились — я сложил их вон там. Не знал, как утилизировать.

— Без проблем, я уберу. Что с едой?

— Сухие пайки. Вода есть.

— Сухие пайки — это невкусно. Но к моему дому попадем только завтра. Сегодня вам придется заночевать в лесу — недалеко есть неплохое местечко, я провожу. Там полянка, место для костра, бревна лежат. Хорошо, в общем, удобно.

Когда все рюкзаки оказались на плечах, кейсы в руках, и Райну, наконец, окликнули, та как раз думала о том, что ей уже везде будет "хорошо". Лишь бы чего‑нибудь перед этим поесть.

— Выдвигаемся.

— Да иду я, иду, — пробубнила она под нос, неуверенно поднялась с земли и отряхнула со штанов иголки.

(David Lanz — Cristofori's Dream)

Она так и не поняла — он отстал от остальных намеренно или случайно? Она‑то понятно — плелась в конце, как позабытая хозяевами собачка, — но обитавший в местных краях проводник однозначно умел ходить быстро. И, тем не менее, не стал придерживаться остальных — зачем‑то сбавил темп и потихоньку поравнялся с Райной. Сначала шел чуть впереди, затем замедлился еще и вот уже какое‑то время шагал с ней вровень.

Она на него косилась.

Приятной внешности мужчина — высокий, статный, светлоглазый. Темная поросль однодневной щетины, густые темные брови, мелкие морщинки в уголках глаз, как будто улыбчивый рот — последнее она предположила, а не увидела, так как Майкл не улыбался. Спокойный, адекватный субъект — размеренная поступь, плавные движения, уверенный и будто бы даже теплый взгляд.

А он ей нравился. Не как мужчина — как человек. Что‑то в нем было — в этом проводнике, — что‑то располагающее даже без слов. И Райна, удивив саму себя, вдруг решилась на диалог:

— Скажите, где мы?

— Мы? — он не взглянул на нее. Ответил так буднично, словно все это время, шагая рядом, ждал вопроса. — Мы на Уровне: Магия.

— Магия? А почему этот уровень так называется? Он волшебный?

— Можно сказать и так. Однако я бы назвал его "живой".

Какое‑то время они просто шагали рядом, как и прежде, без слов. Впереди три рослых мужских силуэта в военной одежде, позади убегает непонятно откуда берущая начало тропка; вокруг весна — прелая трава, талый снег, первая зелень и сырость. Молчала вокруг первозданная, нетронутая человеком природа. Красиво и почему‑то чуть боязно.

— А почему "живой"?

Наверное, она задавала глупые вопросы, но Майкл не раздражался и не язвил. Отвечал терпеливо и тепло.

— Потому что он каждому человеку дает то, что ему нужно. Сюда приходят исполнять желания. Точнее, за пониманием того, как именно они исполняются. И правильные ли это желания.

— И этот Уровень помогает всем?

— Всем.

— Всем — всем без исключения?

Почему‑то рядом с ним Райна чувствовала себя маленькой — не ростом, но… знаниями? Озорной и любопытной девчонкой без груза на сердце. Странно и приятно.

— Всем. Только перед этим дает испытания.

— А — а–а…

Вздох получился разочарованным. От испытаний она устала и без Магии — ей бы уже просто отдохнуть, успокоиться, хотя бы временно забыть, что жизнь постоянно должна сопровождаться страданиями.

Райна умолкла. Нет у нее желаний. Только одно — то, что идет впереди по центру, — человек со светлым коротко стриженным затылком, шрамом на виске и кряжистой поступью. Он и есть ее заветное желание. Но с этим не поможет даже волшебный уровень.

То ли поляна оказалась дальше, чем указал проводник, то ли хитрый уровень уже удлинил им путь, но их маленький отряд все шагал и шагал; стоящий впереди лес приближался медленно и неохотно.

— А вы куда путь держите? После Черного леса?

— К озеру.

Райна ответила осторожно и без деталей — ни к чему. Скажет "Дхар", и вдруг Майкл подумает дурное? Решит, что, если "Дхар", то "смывать грехи", а если "грехи", то это не про них, а про нее. И перестанет с ней разговаривать.

— К озеру — это хорошо.

Ее сосед не стал выспрашивать больше. Какое‑то время шел молча, затем повернулся и внимательно посмотрел на Райну — посмотрел так, как не смотрят другие, — куда‑то внутрь, в самую глубь. И как будто душой, а не глазами.

— Вам очень грустно, да?

Спросил. И Райна едва не подавилась. Вдруг от спазма сперло горло — от того, что кто‑то увидел. Почувствовал.

— Да, — ответила тихо. — Очень.

— Ничего, это пройдет. Все проходит.

— Как и жизнь, — отозвалась она философски.

— Нет. Ваша черная полоса вам дана, чтобы потом наступила белая. Вот увидите.

— Вы просто утешаете.

— Нет. Я знаю.

Она была ему благодарна до слез. За ласку, за теплый тон слов, за то, что не стал судить не по лицу, не по одежде, не по цели путешествия. За то, что отстал от других и теперь шагал рядом, за то, что пытался утешить. Ее давно никто не утешал. А, может, никогда.

— А вы… — Райна не знала, о чем хотела спросить — просто хотела поговорить. Чтобы еще чуть — чуть тепло, чтобы не одна, — …вы здесь живете?

— Да, живу.

— Всегда жили?

— Нет, не всегда. Раньше жил в городе, потом переехал.

— Работали, наверное, с природой или животными?

— Нет. Работал с ними. Солдатом.

Майкл кивнул на шагающих впереди ребят.

— Правда?

Он нравился ей все больше.