аа

Тыча себя пальцем в живот, Руби повторяла, что нужно отводить больше времени на утреннюю пробежку и упражнения для пресса. Она захватывала большим и указательным пальцем складку кожи и отказывалась признавать, что просто сама себя накручивает.

Самым популярным пабом в городе была «Корона». Если какой‑нибудь парень заходил туда в пятницу после полуночи, а в кошельке у него оказывалось достаточно денег, чтобы купить двойную порцию водки с колой и угостить стройную и очень пьяную блондинку, опирающуюся на музыкальный автомат, в большинстве случаев она брала его за руку и отводила в мужской туалет, потом опускалась на колени, прямо на жесткую оранжевую плитку, и демонстрировала искусство спонтанного минета.

Любимый фокус Руби – разинуть рот и затолкать туда всю пятерню, по самую кисть.

– Рвотный рефлекс напрочь отсутствует, – комментировала она.

Стоя у стойки в ожидании заказа, можно было услышать, как один посетитель говорит другому:

– Закажи Руби коктейль «Смирнофф айс», и через пять минут она спустит трусы.

– Подожди‑ка, – отвечал его приятель, запрокинув голову и сощурив глаза, – эта шлюшка что, носит нижнее белье?

В выходные эти парни и их приятели отводили Руби в мужской туалет или за деревья в глубине сада: помогали ей сжечь сто, а то и двести лишних калорий – в зависимости от темпа.

– Я их просто использую, – говорила Руби. – Поматрошу и брошу.

Стоя на кладбище в толпе гостей, заглядывающих в вырытую для Руби яму, я озираюсь по сторонам и не вижу ни одного из тех парней.

Стены ямы, влажные от моросящего дождя, похожи на огромные куски шоколадного кекса. Родители Руби стоят на самом краю и смотрят вниз. Их руки соединены – его правая с ее левой. Пальцы сцеплены так крепко, что кровь скапливается в пережатых сосудах, окрашивая кожу багрянцем.

Когда стало известно о смерти Руби, на работе все в голос объявили, что просто поверить не могут. Такая молодая! И с виду совершенно здоровая! Потом позвонил друг семьи и сообщил заключение судмедэксперта: врожденный порок сердца. Неудивительно, что никто ничего не замечал. У Руби с рождения было больное сердце. Возможно, именно этим объяснялась ее хрупкая бледность, постоянная усталость и обмороки.

Это был лишь вопрос времени, говорили все. Трагедия нависала над ней постоянно.

Но они не знали всего.

Не знали, что в человеческом теле есть такие невидимые детальки, как электролиты. Детальки настолько крошечные, что об их существовании даже не подозреваешь. Необходимые для жизни соли: калий, натрий, кальций и другие, знакомые по школьной программе. Эти соли проводят электричество и следят за тем, чтобы внутренние органы работали без перебоев. Не дают сердцу, печени, почкам и нервной системе загнуться. Вроде того как масло, охладитель и бензин в машине заставляют мотор тарахтеть, а колеса – вертеться.

Все эти электролиты текут с кровью по сосудам, спешат к сердцу, печени и почкам, словно невидимая эстафетная команда, разносящая по внутренностям электрические импульсы. Но стоит выкачать из тела достаточно жидкости, и все застопорится. Электролиты застрянут в одном месте и больше не смогут поставлять электричество к органам, которые отвечают за твою жизнь.

Скажем, если пьешь слишком мало воды и наступает обезвоживание.

Скажем, если тебя постоянно рвет.

Я знала обо всем этом, но когда меня спрашивали о Руби, отвечала:

– Так и есть – врожденный порок сердца.

Кто бы мог подумать?..

* * *

Мы с Руби стояли у края стойки, вытирая ножи и вилки и заворачивая их в алые салфетки. Заказы перестали принимать еще полчаса назад, и в зале было пусто.

– Хочу кое о чем тебя спросить, если ты не против, – сказала я.

Продолжая полировать столовый нож кухонным полотенцем, Руби посмотрела на меня. Глаза у нее были цвета газеты, которая слишком долго пролежала на солнце.

– Если ты собираешься спросить о том, о чем я думаю, то лучше не надо.

Она бросила нож на поднос и принялась за следующий.

Я скрутила салфетку в жгут и облокотилась на стойку.

– Слушай, не хочу устраивать тебе сеанс психоанализа или что‑то в этом роде, но… Ты не пыталась поговорить об этом с кем‑нибудь?

– А смысл?

– Скажем, с родителями?

– А смысл?

– Они вообще в курсе, чем ты занимаешься?

Руби скомкала в руках полотенце.

– Выбирай, пожалуйста, выражения.

– А что я такого сказала?

– Чем я занимаюсь! Господи, я же не младенцев на органы пускаю, чтобы немного подзаработать!

– Знаю.

– И никому другому вреда от этого нет!

Я заперла готовые вырваться слова за стеной плотно стиснутых зубов и принялась крутить в руках салфетку.

– Знаю.

Руби расправила полотенце на стойке и, разглаживая его обеими руками, сказала:

– Я понимаю, что ты пытаешься помочь.

Я сняла локти со стойки и выпрямилась.

– Просто подумала, вдруг я могу что‑то для тебя сделать. Ты ведь сказала бы, если бы я могла что‑то сделать, правда?

– Угу.

– Понимаешь, если ты не против, то я…

– Ничего тут не сделаешь.

Она улыбнулась, но я видела, что с глазами у нее что‑то не так.

* * *