А теперь держи меня

Ваня открывает двери сарая, внутри которого стоит старый потрёпанный жигуль. Настолько ветхий, что вряд ли даже сможет завестись, а если и сможет, то развалится по дороге.

Парень открывает дверь и забирается внутрь — достаёт ключи из бардачка, возится с зажиганием. Через несколько секунд машина тарахтит и заводится — она похожа на старую кобылу, доживающую свои последние дни на ферме.

— Ништяк! — Ваня вылезает из авто и открывает заднюю дверь, чтобы помочь нам запихнуть внутрь Матвея. — Бензин есть, если заглохнет, проверьте свечи или… Хрен его знает. Может, просто перегреется. Ваще тачка на ходу, до ближайшего города точно довезёт.

Класс. А что будем делать, если встанем прямо на трассе? Ладно, об этом подумаем в другой раз, а сейчас нам надо свалить, пока копы не нагрянули.

Наверное, Егор думает о том же — парень решительно кладёт Иркутского на заднее сидение, поправляет его ноги и захлопывает дверь. Смотрит на меня, поторапливая взглядом. Он такой колкий, что я мысленно кривлюсь, прежде чем оказаться рядом с авто и забраться на переднее сидение. Места здесь мало, а, когда я бросаю рюкзак под ноги, становится ещё меньше.

А, в прочем, машина как машина. Старая, но главное, работает.

— Ну, усё, — Ваня хлопает по крыше, когда Егор забирается на водительское сидение. — Ни пуха вам. Та дорога уходит в лес, по ней никто особо не катается, но я, бывает, до трассы гоняю, когда хочу срезать. Поторопитесь.

— Спасибо, — Шторм протягивает руку, и Ваня охотно пожимает её, словно лучше благодарности и быть не может.

— Да шо там, сочтёмся. Ехайте уже.

Егор кивает, закрывает дверь с такой силой, что машина чуть ли не разваливается на части, и газует. Мы выезжаем из сарая и двигаемся в сторону неприметной дороги, скрывающейся среди деревьев. Машина тарахтит, словно вот-вот заглохнет, а потом ревёт с новой силой. Я смотрю в зеркало заднего вида, наблюдая за тем, как хозяин дома закрывает ворота сарая, а потом отходит от него и смотрит на нас.

На душе у меня неспокойно. До сих пор поверить не могу, что незнакомый парнишка спас Матвея, накормил нас и в придачу дал авто своего отца, чтобы помочь нам скрыться от полиции. А смогла бы я так поступить, если бы попала в подобную ситуацию? Смогла бы так просто без лишних вопросов спасти кому-то жизнь?

Сейчас я чувствую себя самым гнилым человеком на всём белом свете, потому что понимаю, что нет, не смогла бы.

— Что будем делать, когда Матвей очнётся? — оборачиваюсь, чтобы взглянуть на спящего парня.

Он без верхней одежды, и его плечо крепко перебинтовано. Синяки под глазами, лицо бледное, но спокойное. Волосы отросшие, грязные. Щетина.

— Не знаю, — бросает Егор. — Придумаем что-нибудь. Будем следить за ним по очереди, чтобы снова не сбежал.

— Может, стоит связать его? На всякий случай?

— Ваня сказал, что он пролежит в отрубе как минимум ещё пару часов.

Мы едем по неровной заросшей травой дороге, стараясь делать это плавно и осторожно, чтобы до конца не раздолбать машину, но, кажется, та неплохо приспособлена к подобным передвижениям.

Мне неспокойно, и я не знаю, в чём причина. За нами, вроде, никакой погони нет. Иркутского мы нашли, живого и почти здорового, плюс новая машина, которую не смогут спалить копы. Что же тогда не так?

— Ты в порядке? — Егор замечает мою тревогу, но я лишь качаю головой.

— Не знаю.

— Не переживай, — тянет парень. — От копов оторвались, теперь главное добраться до Москвы.

— Ага.

Машина подпрыгивает на особо глубокой кочке, и рюкзак у меня под ногами привлекает внимание, перекатываясь на другой бок. Я секунду сверлю его взглядом, а потом хватаю и кладу к себе на колени.

— Что ты имел в виду, когда говорил, что здесь «почти всё»? — открываю змейку, решая проверить содержимое.

Пистолет с магазинами на месте, телефоны, документы, деньги. Немного еды. Вроде бы, всё здесь.

— Пистолет, который у копов, и один магазин пропал. Плюс немного денег. В рюкзаке было больше, до того, как Матвей его спёр, — Егор неровными движениями надевает капюшон, не отрываясь от дороги.

— Думаешь, Ваня стащил?

— Не знаю. Может, Иркутский где-то посеял. Очнётся, и спросим.

Я достаю бутылку с водой и открываю её, с наслаждением делая несколько жадных глотков. Предлагаю Шторму, но тот отказывается.

— Здесь морфин, — достаю несколько капсул, в боковом кармане нахожу шприцы. — Выбросим?

— Нет, — отрезает Егор, бросив на меня взгляд. — Надут в лесу, сразу поймут, что мы прошли через дом Вани, тогда его втянем в это дерьмо. Оставь. Скажем Матвею, что выбросили.

Не нравится мне эта затея, но спорить с Егором я не хочу, так что приходится убрать всё это в боковой карман рюкзака. Порывшись ещё немного внутри, я достаю пару батончиков сникерса, а потом сотовый.