А также их родители

– Исключительно аномальные дети… Кого еще комар мог укусить в такое пикантное место, – обреченно подвела я итоги тяжелого дня. – Еще один такой сюрприз с утреца – и можно ставить кинокамеру прямо в дом: будет нам приз имени Оззи Осборна!

Недаром мы предсказывали еще на этапе зародыша: это ребенок-индиго!

Коджорские угонщики

Дети растут, и слава Богу. Но ужастики продолжаются, становятся разнообразнее и не дают использовать уже наработанные методики.

– Привет, банда! – весело закричала из машины моя племянница, выворачивая руль для поворота во двор.

Мы страшно обрадовались.

Мы вообще радовались любому человеку, который решил навестить нас в нашем добровольном заключении в деревне Коджори: ежегодная повинность честно отбывалась тремя мамашами с полным комплектом детей – по одному на рыло.

Описываемое лето было кое-чем особенное.

В конце прошлого лета у Наиле родился второй ребенок, Димитрий. Сейчас ему как раз исполнялся годик, он только научился стоять, и его с утра ставили в манеж на веранде второго этажа, предоставляя широкий обзор окрестностей.

Старшие – собственно банда – Автошка, Мариска и Сандро – целыми днями развлекали меньшого брата во все тяжкие, используя широкий пыльный двор как сцену. Димка стоял, взявшись ручками за край манежа, и молча наблюдал за ними, как заключенный в сырой темнице. Если происходящее ему нравилось – гугукал, если скучал – включал сирену и превращался в исчадие ада.

– Что вы делаете с ребенком? – хмуро спрашивала хозяйка. – У меня куры перестали нестись.

Хатуна переливчато смеялась, но как только хозяйка скрывалась из пределов слышимости, поднимала бровь и говорила:

– У тебя и корова больше не доится, потому что некормленая! Дети, яйца нашли?

Банда врассыпную исчезала в зарослях и через пять минут приносила добычу.

– А потому, что мы не жалеем кукурузы! – говорили мамаши в свое оправдание и прятали драгоценный продукт.

Димка с утра развлекался тем, что наблюдал за приготовлением обеда. Он был прожорливый, как гусеница, даром что размером примерно такой же, и надо было успеть пообедать до него, иначе – полная кастрюля еды оказывалась у него в животе и мгновенно превращалась в энергию.

После обеда уже требовались специальные люди – оживлять пейзаж для злобного карлика, начинавшего бычить со своего наблюдательного пункта.

– Так! – орал Автошка. – Играем в бадминтон!

Полчаса играли в бадминтон. Солнце пекло нещадно, выжигая все живое, – дети покрывались несмываемым загаром.

Димка молча смотрел, водя головой вслед за воланчиком, потом у него глазки сбивались в кучку, и он снова готовился подавать сигналы воздушной тревоги.

– Так! Делаем грязевые ванны! – командовала Мариска, наливала воду прямо на землю, банда месила ногами грязь, потом они обмазывали друг друга толстым слоем и бегали по двору, изображая папуасов.

Димка эту часть любил больше всего и даже подпрыгивал, время от времени валясь набок. Потом, кряхтя, вставал снова, становясь в начальную позицию, и неустанно радовался, пока хозяйка не проходила по двору и не менялась в лице при взгляде на мамаш, безразличных к происходящему и попивающих кофе.

Мамашам было все равно, что думает и даже говорит о них хозяйка. Они провожали взглядом ее негодующую спину и делали обзор ее нерадивости: чем критиковать наши методы воспитания, лучше бы причесалась, а то ходит с самого утра с соломой в волосах, романтичная селянка! И ванну бы построила для квартирантов, экономистка, а то помыться негде!

Когда солнце достаточно нагревало воду в батарее пластмассовых бутылок, мамаши звали папуасов на помывку. Мыли прямо во дворе в трех водах: сначала отмокала грязь, отваливаясь кусками, потом тощие тельца нещадно намыливались хозяйственным мылом, и под конец – ополаскивались начистую.

– Так они просто грязные были, а не загорелые, – удивлялись мы каждый раз.

Изгвазданный двор до утра успевал высохнуть, напоминая ноздреватую лунную поверхность, и так по новой день за днем.

Жизнь была веселая и разнообразная, словом.

Папачосы приезжали по субботам, привозили еды и гостинцев. Димка в эти дни орал больше обычного – он не любил нарушений привычного распорядка дня. Поэтому приезд нового лица всех обрадовал до крайней степени – племянница была из того мира, где люди ходят на работу и в салоны красоты, флиртуют и беседуют не о памперсах и приготовлении обеда на двенадцать человек, а о международной обстановке.

– Как у вас тут классно, – бурно радовалась племянница, раскидывая роскошные волосы – мы-то ходили все время заколотые, все равно нас никто не видел. – Боже мой, красавчики! Один лучше другого!

Дети вежливо ухмылялись внизу, задрав головы.

– А Димочка! – восторгалась племянница. – Куси-муси-пуси, иди ко мне, это же ангел какой-то!

Извлеченный из манежа ангел Димитрий ошалел – его оттуда доставали только на пожрать, поспать и в туалет, налицо было вопиющее нарушение режима. Он распахнул пасть и исторг такой задушевный, полный муки стон, что племянница застыла с ним на вытянутых руках, решив, что сломала ребенку что-то жизненно важное.