A&B

Он вел Араки вперед, а тот едва за ним поспевал. Они шли по коридору, казалось, вечность, но в один момент неожиданно змей свернул с прямого пути. Сначала Араки не понял куда именно, ему казалось, что он просто растворился в стене, но присмотревшись, он увидел небольшой зазор, который, будто открывающиеся ворота, постепенно расширялся, и вот, наконец, он стал достаточно большим, чтобы и Араки смог пройти в него. Змей быстро прошмыгнул в открывшуюся темноту и исчез в ней. Но Хиро поначалу застыл в страхе, не решаясь шагнуть дальше. Он не хотел покидать светлого, пусть и бесконечного, коридора и вновь возвращаться в едкую всезаполняющую темноту, но отсутствие змея рядом заставило его прыгнуть туда. Один резкий рывок и к нему вернулся ужас, навеянный в этот раз не только тьмой. Он не смог приземлиться на ноги. Там просто не было никакой опоры, ни пола, ни земли, ни прежнего кафеля; он оказался в свободном падении и, словно глупая дичь, угодившая в ловушку охотника, пронзительно закричал от страха в бессмысленных, тщетных попытках ухватиться за что-либо, чтобы остановить это. Он зажмурился и, не найдя другого выхода, впервые в жизнь решил молиться. Хотя молитвой это назвать было сложно, в отчаянье он лишь повторял про себя: пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста; не зная даже, кого и о чем именно он просит. Падение закончилось так же внезапно, как и началось. Вдруг он почувствовал, что приземлился на что-то мягкое. Он открыл глаза и оказался в своей квартире на своем старом задрипанном диване.

Пахло чем-то сладким и невероятно знакомым. Шумела вода, и изредка раздавались брякающие звуки мытья посуды. Вскочив с дивана, Араки побежал на кухню. Увиденное заставило его онеметь. Как ни в чем не бывало на кухне обыденно занимался домашними делами его отец, стоя чуть согнувшись над раковиной. Пахло тем привычным невероятно вкусным домашним печеньем, которое Араки с детства просто обожал. На плите шкварчала картошка с салом, а посуда была уже намыта. Отец дрожащими от старости руками закрыл кран, вытер руки кухонным полотенцем и только тогда заметил застывшего в дверях Араки.

— Привет. Ты уже вернулся? Ну садись, скоро будем кушать, а пока заварю-ка я чайку. — Он улыбался, и его мягкий по-старчески дребезжащий голос привел Араки в чувства.

— Папа, почему ты здесь?

— А где же мне еще быть? Садись, садись. Наверно, устал после учебы.

Послушно и немного неуклюже Хиро сел за стол, накрытый клеенчатой скатертью в бело-красную клетку. Его отец неторопливо поставил две чашки на стол и, залив в них кипяток, опустил два пакетика дешевого, но ароматного чая. Араки рьяно предлагал свою помощь. Видя, как иногда тяжко давались его отцу простые действия, например, поднятие чайника с плиты, и слыша порой нездоровые старческие хрипы в его дыхании, он элементарно не мог не предложить свою помощь, но его отец, по натуре гордый и непреклонный, такую помощь пресекал и усаживал его обратно за стол. Когда чай немного поостыл, осторожно такими знакомыми движениями его отец прихлебнул из кружки. Хиро повторил за ним, но не ощутил вкуса чая, будто пил безвкусную горячую воду.

Вокруг были уют и спокойствие, которые ранее царствовали в этой небольшой старой квартирке каждый день. Вот так каждый раз последние четыре года его со школы встречал отец. Вкусный скромный ужин, ароматный чай и неотъемлемая вечерняя беседа, которой завершался каждый их день. Араки уже успел позабыть, как это было приятно, и каким теплом наполнялась его душа в такие моменты. Но в этот раз его не покидало ощущение поддельности, неестественности, своего рода неправильности происходящего. Он знал, что все это — лишь мимолетная игра его воображения, преподносящая ему то, чего он желал сильнее всего на свете. Но как был велик соблазн всего на мгновение поверить в реальность этого и вновь спокойно поговорить со своим отцом как прежде.

— Какой ты сегодня молчаливый, — прервал длительное молчание отец. — Мы же так давно не болтали, наверняка столько новостей накопилось. Поделись со стариком. — Он насмешливо улыбнулся, как делал всегда, когда Хиро по какой-то причине не желал что-то рассказывать.

— Мне действительно многое следует рассказать, пап, но… я даже не знаю, нужно ли?

— Конечно, нужно! Кто знает, сколько времени теперь пройдет перед тем, как мы вновь сможем поговорить. Так что выкладывай давай.

— Я даже не знаю с чего начать… М-м-м, а точно! Похоже, как ты и говорил, я нашел себе друга.

— Ты про того беловолосого паренька, да?

— А ты откуда знаешь?

— Да видел я его, когда он тебя в квартиру заносил.

— И что скажешь? — Хиро спросил в надежде получить дельный отцовский совет; что-что, а в людях он разбирался хорошо и сразу на глаз определял какой перед ним человек: гадкий, подлый или честный и справедливый.