A and B, или Как приручить Мародеров (СИ)

Эльф был маленький, упорный, но медленный, и Сириус, не теряя времени, прошмыгнул мимо через открытую дверь, сощурился от яркого света и нырнул влево – в спасительную нишу.

Правила здесь были такие же, как в Хогвартсе – только ставки выше.

Старинные гобелены, антикварная мебель, портреты знаменитых волшебников, длинные коридоры и опасность, которая, казалась, таилась за каждым поворотом. По правую руку от Блэка виднелся арочный деревянный проем, из которого вкусно пахло жареным мясом, сдобой и вином. Это была кухня, а значит, ему в другую сторону.

*

Малфой-мэнор, малая гостиная, час до полуночи

— До конца приема ты останешься здесь, — сказал Эйвери таким тоном, будто отдавал приказ домовику.

Питер кивнул, не поднимая взгляда от рук. Они находились в просторной гостиной на втором этаже. Повсюду возвышались изящные статуэтки из дорогого камня со светящимися прожилками, высокие шкафы с фолиантами на неизвестных языках и затейливые витиеватые канделябры с тонкими белыми свечами. Наверняка Эйвери пытался найти для Питера комнату похуже и попроще, но таких в Малфой-мэноре просто не было.

Они вошли в дом через черный ход, чтобы не попасться никому на глаза раньше времени и не оскорбить присутствием Питера благородных господ. Так повелел Эйвери, и Питер был только счастлив.

В Малфой-мэноре все было чужим и холодным. Портреты презрительно фыркали и отворачивались, заметив Питера. Выточенные из камня белые львы, распиханные по всему поместью, скалились, глядя нехорошими пустыми глазами. Диваны, обшитые дорогими тканями, были жесткими и неудобными, норовя согнать Питера поскорее.

Малфой-мэнор оказался огромным живым чудовищем, в брюхе которого Питер вынужден был коротать эту ночь, и если бы не присутствие Эйвери, его давно бы переварили до состояния мелкой каши.

Тихие шаги раздались из ближнего коридора, и очень бледный Люциус Малфой с блестящими, как глянец, волосами ступил в комнату. Он безразлично посмотрел на Питера, и тот мог бы поклясться, что Люциус дрожит. Вероятно, похороны отца дались ему куда тяжелее, чем он ожидал.

— Питер, — безо всякой манерности и презрения молвил Малфой.

Когда Люциус был его однокашником, Петтигрю мог считать его равным себе, мог язвить и насмехаться. Но сейчас, окруженный самыми отъявленными убийцами, находясь в доме, насквозь пропитанным ненавистью… Сейчас Малфой казался опытнее, старше и выглядел совсем иначе.

Питер уже видел этот взгляд. Так смотрел Джеймс после смерти родителей – с тупой ненавистью и без желания жить дальше.

— Питер, — повторил Малфой и мягко опустился в кресло напротив. Его изящные пальцы плотно обхватили резной позолоченный подлокотник. – Ты все же решился. Это достойно уважения.

— Эйвери сказал…

— Якоб, — машинально поправил Малфой. – Мы не называем своих по фамилиям.

Своих! Он так и сказал «своих» и принялся наблюдать за реакцией Питера, как змея наблюдает за кроликом.

— Якоб сказал, что ты желаешь представить меня об…обществу, — Питер заикался и сам себя презирал за это.

— Момент подходящий, — Люциус пожал плечами. – Когда еще мы соберемся все вместе? Ты же понимаешь, что созывать столь занятых людей ради одноразового знакомства с тобой я не могу.

— Понимаю.

— Ты смышленый малый, Питер. Вместо привычного гриффиндорского, — в его устах это прозвучало, как «идиотского», — героизма ты выбрал холодный расчет и поступил разумно. Принял верную сторону.

— Вы угрожали моей матери, — сказал Питер. Очень осторожно и почти вопросительно.

Малфой выдавил из себя сухой смешок. Тень смерти на миг отступила из его глаз, и Люциус стал почти похожим на самого себя.

— Мы не угрожали, Питер. Мы объективно оценивали ситуацию. Если бы ты пожелал остаться на стороне своих друзей, твоя мать просто бы разделила участь многих ей подобных. Например, родителей Эванс или МакКинон.

Питер слушал, неимоверной силой воли сохраняя равнодушное выражение лица и не давая своим пальцам сжиматься в гневе.

— И ты рассчитал все так, как и полагается разумному человеку, — Люциус улыбнулся. – Предпочел победителя, а не проигравших.

— Что теперь?

— Теперь? — Люциус тяжело поднялся с кресла и подал руку Питеру. Подал сам, буквально протянул навстречу, и Питер опешил. – Теперь я представлю тебя кругу очень влиятельных и очень интересных людей. Это твое мгновение славы, Питер. Ты готов?

*

Сириус не смог разглядеть, кого Малфой ведет по темному коридору. Но их с Сохатым план очевидно трещал по швам, ибо Малфой не собирался напиваться в собственной комнате, хуже того, он тащил за собой кого-то, кто мог бы стать весьма нежелательным свидетелем. С другой стороны, если бы Мародеры всегда следовали плану, их давно бы уже разжаловали до неудачников и исключили из школы.

Рискнуть и оглушить прямо сейчас? Или выждать?

Люциус тем временем приоткрыл дверь в новую комнату, и белый магический свет залил коридор, на мгновение ослепив и обескуражив Блэка. Затем дверь закрылась, неизвестный гость остался снаружи, а Малфой – внутри.