A and B, или Как приручить Мародеров (СИ)

Те эксперименты, которые ставил над собой Том Реддл, пошатнули не только его здоровье, но и психику, не говоря уже о внешности. Сквозь искусно созданную магическую иллюзию проступили полыхающие красным глаза Лорда, искривленные бледные губы и плоский нос. Абраксас видел Волдеморта в его нынешнем обличье и внутренне злорадствовал — еще немного подобных экспериментов над своим телом и душой, и никакая магия не позволит Волдеморту скрывать свое истинное лицо.

Но на лице Абраксаса не отразилось не одной эмоции, он равнодушно переждал вспышку ярости и бесстрастно ответил:

— Так и будет, — кивнул он. — Я хотел бы напомнить, мой Лорд, что именно Люциус в прошлом месяце привел в наши ряды такого талантливого зельевара, как Северус. Именно он указал путь Регулусу Блэку в прошлом году, благодаря которому мы смогли устранить Поттеров. Кроме того, Эйвери и Розье, а также Руквуд и Нотт…

— Да-да, список можно продолжать бесконечно, — отмахнулся Волдеморт. — Что-то еще?

— Я не сказал главного, — Малфой позволил себе приподнять уголок губ в улыбке, тень торжества скользнула в его глазах. — Изначально, после планируемого… инцидента на карьерном смотре, мы рассчитывали нанести еще один удар. Действуя не извне, а изнутри самой школы. — Малфой помолчал. — Я говорю об убийстве грязнокровки.

— Вот как… — Лорд откинулся на подушки, задумчиво проведя тонким длинным пальцем по переносице.

— Люциус отлично справится с этой задачей, — продолжал Малфой. — Кроме того, это откроет детям глаза — они поймут, насколько велика наша сила и власть, если мы можем проникать даже в столь защищенные места, как Хогвартс.

— Это может спровоцировать крайне нежелательный конфликт, Абраксас. Введение школы в военное положение, усиление защиты…

— Это произойдет и так, мой Лорд. Но если родители поймут, что Дамблдор более не в состоянии защитить их детей, репутация и влияние Хогвартса начнут сыпаться на глазах. Этот оплот вырожденной крови, жалкое пристанище магглов и сквибов, пошатнется, а вместе с ним пошатнется и вера в тех, кто отстаивает права магглорожденных.

— И кого же вы хотите убить? — без интереса спросил Волдеморт, перебирая пальцами. Взгляд его вонзился в Абраксаса острее любой иглы и начал, словно бы забавляясь, ввинчиваться прямо в голову мужчины.

— Я думал, это очевидно, — Малфой не позволил себе даже поморщиться от боли. — Мисс Эванс давно пора объяснить, что она лезет не в свое дело.

***

Хогвартс, полночь

— Тебе лучше сразу пойти в сво…

Сириус, провожавший Беату до слизеринских гостиных, оказался весьма неожиданно прижат к стене. Впрочем, не так уж и неожиданно.

Беата, вцепившись в отвороты Блэковской рубашки, впилась в губы гриффиндорца с поистине нездоровой страстью. Белая ткань отчаянно затрещала и оторвалась наконец непритязательными мятыми лоскутами вместе с пуговицами, которые как горох застучали по полу. Спринклс качнулась назад, теряя равновесие, но Блэк ловко ухватил ее за запястья, прижимая обратно.

В голове бились мысли одна другой противоречивей.

«Не делай этого, Блэк, ты же видишь, в каком она состоянии!», — говорила та его часть, которая смутно напоминала совесть, и о существовании которой он уже почти забыл.

«Ты дурак, что ли? Не останавливайся! Эта девчонка и так играла с тобой столько времени!» — шипела на ухо одурманенная страстью гордость.

«А у нас есть презерватив? А то я, кажется, забыл Защитные чары…» — голос разума отчаялся пробиться сквозь туман желания, поэтому теперь пытался выйти из ситуации с наименьшим ущербом.

«Да какого черта!» — мысленно прикрикнул сам на себя Блэк, и голоса в голове оскорбленно затихли.

Выпустив руки Беаты, Блэк перекатился вместе со слизеринкой вбок, вжимая ее в стену всем своим весом и запечатывая ее рот поцелуем, не давая возмутиться.

— Роли поменялись, да? — пробормотал он ей прямо в губы и почувствовал, как насмешливая ядовитая улыбка искривляет лицо его… и только его слизеринки.

Руки Беаты, обжигающе горячие, не по-аристократически сухие и обветренные уже проникли под остатки Блэковской рубашки и двинулись ниже — к пряжке дорогого кожаного ремня. Ладони Сириуса, напротив, были мягкие и холодные, как и полагается человеку, не испытывающему необходимости заниматься ручной работой. Сириус скользнул губами вниз, к шее, царапая ее кожу клыками, больно закусывая и оставляя за собой болезненные темно-красные метки. Он был словно одержим и одновременно ненавидел себя за эту слабость.

Руки Сириуса, блуждающие под тонкой футболкой Беаты, спускались все ниже, болезненно сдавливая пальцами ее чуть выступающие ребра, худую хрупкую талию, постепенно приближаясь к пряжке ремня.

Если бы она была нормальной девушкой и носила обыкновенные юбки, было бы проще, внезапно подумал Сириус, наткнувшись рукой на раздражающе туго затянутый ремень.