9b2f19cccef0329943fdba2359dd3ed9

- Я не могу сразу. С этим нужно поработать. Дайте взглянуть.

Он взял листок и стал водить глазами по рядам цифр.

- Вообще-то, это не код, а шифр, что противоположно коду. В настоящем коде каждое

слово заменяется другим словом, то-есть нужно иметь большую неудобную книгу для

ваших секретных посланий. Никакой уважающий себя шпион в наши дни этого не делает.

- Пожалуйста, на нормальном английском, - попросила Рути. - Я не понимаю.

- Это несложно. В шифре каждая буква заменяется другой буквой или символом. Это

выглядит как простая замена букв цифрами. Если это обычный английский, мы можем

начать с одиноких букв, которые почти всегда “I” или “А”.

- Что еще? - спросила Рути, подперев подбородок ладонью.

Я бы точно могла обойтись без ее томного взгляда на Генри.

Генри постучал по листку.

- В словах из двух букв обычно одна согласная и одна гласная: “of”, “to”, “in”, “it” и так

далее. Или можно начать с коротких слов: “was”, “the”, “for”, “and”. “E” - наиболее

распространенная буква в английском языке, за ней идут “Т”, “А” и “О”.

- Я решила, что нули просто занимают место.

- Я бы тоже так подумал, они сохраняют форму таблицы. Таблица имеет элегантный вид, в отличие от строчек разной длины.

- Интересно, зачем он это сделал?

- Он должен был беспокоиться, что кто-то прочтет его записи. Где ты это нашла?

- Он засунул листок между страниц документа, судебное дело дней Берда и Шайна.

- Ты думаешь, одно связано с другим?

- Понятия не имею. Рути предупредила меня о его привычке прятать бумаги, так что я

перевернула папки вверх дном, пролистывая страницы, когда выпал этот листок. Если он

его спрятал, информация должна быть важной.

Я потратила несколько минут, чтобы описать двойное дно в коробке и перечислила, что

нашла в почтовом пакете: открытку с Днем матери, две фотографии, открытку с днем

рождения, четки и Библию с именем Ленор Редферн.

- Обычные семейные реликвии, - заметил Генри. - Интересно, как они попали к Питу.

- Невозможно сказать. Пакет был отправлен отцу Ксавьеру в церковь святой Елизаветы в

Бернинг Оукс, Калифорния. Это было в марте 1961.

- Я помню, что Пит ездил в Бернинг Оукс, - сказала Рути. - Но это было где-то в марте

прошлого года. Он ни слова не говорил о католическом священнике.

- Еще я нашла свадебное объявление, которое он вырезал из “Диспэтч”. Это была свадьба

молодой женщины по имени Эйприл Лоув и дантиста Уильяма Сталингса.

- Какая связь? - спросил Генри.

- Эйприл - дочь обвиняемого в том самом деле, мужчины по имени Нед Лоув.

- Могло напомнить ему.

- Это объясняет, почему он сохранил объявление, но не объясняет, зачем он ездил в

Бернинг Оукс - ответила Рути.

Генри немного подумал.

- Это все могло быть частью расследования. Кинси говорила мне, что когда-то он был

хорошим детективом.

Я не помню, чтобы говорила такое, но промолчала, на случай, если он просто хотел

сделать приятное Рути.

Рути улыбнулась.

- Он был хорошим детективом. Бен говорил, что Пит “носом чует” беззаконие. В любом

случае, в его лучшие дни, - внесла она поправку.

- Я помню это. Один из редких комплиментов Бена.

- Так что, возможно, его убедили взяться за это дело, - сказал Генри.

Рути поморщилась.

- Я сомневаюсь. У него за весь прошлый год был только один клиент, который заплатил.

- Может быть, это была работа pro bono (Буквально: для общественного блага.

Профессиональная работа без оплаты, пр. пер.), - предположил Генри.

Добрый милый Генри, - подумала я. Так старается, чтобы Пит выглядел лучшим

человеком, чем он был.

- Я ценю, что вы его защищаете, но давайте будем честными. Мы те, кто мы есть, -

сказала Рути.

- Может быть, в нем заговорила совесть, - сказал Генри. - Только потому, что он сделал

одну ошибку, не значит, что любой выбор, который он делал, был неправильным. Люди

меняются. Иногда бывает причина остановиться и переосмыслить.

Рути выслушала его с интересом.

- Вообще-то, возможно, вы правы. Вы знали, что у него был синдром Марфана?

- Кинси упоминала об этом.

- Одним из осложнений является расширение грудной части аорты. Разрыв аневризмы -

это смерть через несколько минут, так что Питу ежегодно делали эхокардиограмму, чтобы

следить за его состоянием. После проверки в феврале его доктор сказал мне, что

настоятельно рекомендовал Питу операцию. Пит не сказал мне ни слова, и зная его, он

полностью отверг эту идею. То, что ему не нравилось, он выкидывал из головы и никогда

больше не думал об этом.

Генри откашлялся.

- Вы говорите, что, если бы Пита не застрелили, он все равно мог бы быть мертв.

Рути пожала плечами.

- Более или менее. Дело в том, что Пит сказал доктору, что он уже прожил дольше, чем

имел основание ожидать. С одной стороны, он был фаталистом - что будет, то и будет. С

другой стороны, зачем идти на риск операции?

- Не понимаю, при чем тут это, - сказала я.

Генри повернулся ко мне.

- Она говорит, что, возможно, я прав. Он знал, что между ним и смертью стоит только

поворот игральной кости. Если он узнал что-нибудь важное, то мог зашифровать это, чтобы спрятать.

Рути закрыла глаза.