812c16bc4d48fdee984253428f1a0f6d

К сожалению, семья миссис Уайльд была против ее возвращения к мужу, они умоляли ее не ехать, говорили о ее долге перед детьми и перед собой, и несчастная женщина начала колебаться. В конце концов, эти советчики решили за нее, и миссис Уайльд написала о своем решении поверенным Оскара незадолго до его освобождения: испытательный срок Оскара должен был длиться минимум год. Мне мало что известно о миссис Уайльд и ее отношениях с семьей и мужем, чтобы я мог обсуждать ее бездействие. Я не решаюсь ее критиковать, но она не поехала к мужу, а если бы ей хватило смелости, она могла бы его спасти. Она знала, каково влияние лорда Альфреда Дугласа на ее мужа, знала, что он один раз уже принес Оскару несчастье. Андре Жид утверждает, и Оскар тоже говорил мне впоследствии, что, выйдя из тюрьмы, он быд полон решимости не возвращаться к лорду Альфреду Дугласу и старой жизни. Жаль, что жена Оскара не начала действовать сразу: она позволила убедить себя, что необходим испытательный срок. Эта отсрочка ранила чувства Оскара, но, тем не менее, как сазал он немного позже, он всё равно сопротивлялся влиянию, которое поработило его жизнь в прошлом.

- Фрэнк, я почти каждый день получал письма с мольбами приехать в Позилиппо, на виллу, которую снял лорд Альфред Дуглас. Каждый день я слышал его голос: «Приедь, приедь к солнцу и ко мне. Приедь в Неаполь с его чудесным музеем бронзовых статуэток, в Помпеи и Пестум, город Посейдона. Я жду тебя с нетерпением. Приезжай».

Фрэнк, кто смог бы такому сопротивляться? Любовный призыв, призыв с распростертыми объятиями: кто смог бы остаться в мрачном Берневале, смотреть на простыню бесконечного дождя, на обволакивающий серый туман, серое море, и думать о Неаполе, любви и солнце. Кто смог бы сопротивляться всему этому? Я не смог, Фрэнк, мне было так одиноко, а я ненавидел одиночество. Я сопротивлялся, сколько мог, но когда настал холодный октябрь, и Бози приехал ко мне в Руан, я перестал сопротивляться, я сдался.

Смог бы Оскар Уайльд победить, начать новую возвышенную жизнь? Большинство считает, что такая победа была для него невозможна. Всем известно, что он проиграл, но я, во всяком случае, верю, что он мог бы победить. Как мне говорили впоследствии, его жена готова была сдаться, готова была согласиться на полное примирение, но тут узнала, что Оскар вернулся в Неаполь, вернулся к прежнему образу жизни. Всё решили несколько дней.

Именно из-за подстрекательств лорда Альфреда Дугласа Оскар начал безумный судебный процесс против лорда Куинбсерри, на котором поставил под угрозу свой успех, положение в обществе, доброе имя и свободу, и всё потерял. Через два года, поддавшись тому же соблазну, он совершил самоубийство души.

Не только здоровье Оскара было лучше, чем когда-либо - его произведения и беселы также достигли невероятных высот, он задумал множество литературных проектов, которые, несомненно, принесли бы ему деньги, положение в обществе и какое-то счастье, а не просто улучшили бы его репутацию. Когда Оскар уехал в Неаполь, с ним было покончено, и он об этом знал. Он больше никогда ничего не написал - как он говорил впоследствии, он боялся взглянуть в лицо своей душе.

Мир говорит, что Оскар больше не смог бы добиться успеха, и беззаботно пожимает плечами. Низкий и недостойный вывод. Некоторые из нас всё равно верят, что Оскар Уайльд с легкостью мог бы победить, больше никогда не оказаться в плену этого ужасного вихря, который захватывает жертв чувственных наслаждений, неустанно швыряя их в разные стороны, не давая покоя, в этом средоточии ужаса: "Nulla speranza gli conforta mai." («Оставь надежду всяк, сюда входящий!).

ГЛАВА XX

"Non dispetto, ma doglia."—Данте.

Оскар Уайльд не задержался в Неаполе надолго, он провел там лишь несколько коротких месяцев: запретный плод быстро превратился на его устах в пепел.

Привожу отрывки из письма, которое Оскар написал Роберту Россу в декабре 1897-го года, вскоре после отъезда из Неаполя, потому что в нем описывается второй острейший кризис его жизни. Кроме того, это - горчайшие строки, когда-либо написанные им в жизни, поэтому они имеют особую ценность:

"Вот факты о жизни в Неаполе: Бози четыре месяца непрестанно врал, обещая мне дом. Он обещал мне любовь, привязанность и заботу, обещал, что я никогда ни в чем не буду нуждаться. Через четыре месяца я внял его обещаниям, но когда мы с ним встретились по пути в Неаполь, оказалось, что у него нет денег, нет никаких планов, и он забыл все свои обещания. У него была одна единственная идея: я должен зарабатывать для нас обоих. Я заработал только 120 фунтов. На эти деньги Бози жил довольно вольготно. Когда пришло время ему внести свою долю, он стал ужасно груб и жаден, кроме случаев, когда дело касалось его собственных удовольствий, а когда мне перестали высылать содержание, он уехал.

Что касается 500 фунтов, которые, по его словам, были долгом чести. он написал, что признает долг чести, но множество джентльменов не платят такие долги, это - обычное дело, и никто о них не думает из-за этого плохо.