80 сигарет

Он хотел сделать еще глоток, но непослушные руки выронили бутылку на пол. Выругавшись, Токарь потянулся за ней. Потерял равновесие, рухнул на пол.

– Плевать, плевать, – повторял он, лежа на полу, даже не пытаясь подняться.

К нему подошла официантка.

– Вставай, глупенький, чего разлегся, – помогая Токарю подняться, сказала она.

– Рита, Ритунь, – стеклянными глазами Токарь уставился на обвислую грудь женщины, – ты хорошая баба, понимающая в жизни…

– У меня смена закончилась. Проводишь меня до дому?

– А как же! Вечер только начинается!

Вцепившись руками ей ниже спины, Токарь подтянул женщину к себе и начал целовать.

– Ну перестань, не здесь, – несерьезно сопротивлялась она, подставляя под его поцелуи поочередно то губы, то щеки. – Какой ты, а!

– Хочешь, махнем на юга? Хочешь?

Женщина звонко рассмеялась. Придерживая шатающегося из стороны в сторону Токаря, она обратилась к бармену:

– Олежа, запиши на меня бутылочку красного «бетанели»!

Село, в котором жила официантка, находилось в получасе ходьбы от гостиницы. Но можно было дойти и быстрее, через пролесок, выходящий к небольшому кладбищу, а от него уже рукой подать до самого села. Обычно женщина старалась не ходить этой дорогой, как-то страшновато, но сегодня – особый случай. Сегодня ей не терпелось оказаться дома как можно скорее.

Прохлада раннего утра отрезвляла Токаря. И если сначала, когда он только вышел из бара с Ритой в обнимку, он был полон желания и решимости завалить ее в койку, то теперь, шагая неизвестно куда, через лес, в какую-то деревню, в гости к этой Марго, он проклинал все на свете. Шесть утра! Похмелье и усталость навалились на него разом. Во рту пересохло. Хотелось спать. В одной футболке было зябко. Болела голова. Одним словом, наступило то состояние, когда измотанный гулянкой организм больше не в силах был веселиться, и все мысли были только о кровати и мягкой подушке.

Марго что-то щебетала, рассказывала о своей работе, о том, какие порой попадаются жлобы-посетители – ни копейки на чай, – но Токарь ее не слушал. Он остановился посреди опушки, закурил и, сделав пару затяжек, с отвращением выбросил сигарету.

– Ты что остановился?

– Ничего.

Он собрался идти назад, в свой номер, где была его Нина.

– Я пошел.

– Как? – растерялась женщина. – Мы почти дошли.

Ей не хотелось, чтобы он ушел. Она так истосковалась по мужчине! Более или менее симпатичные мужики давно не обращали на нее внимания, а всех прочих, кто совсем уж рожей не вышел, Рита сама отшивала, по старой памяти.

– Раздевайся, – вдруг сказал Токарь.

Женщина зарделась.

– Прям тут? Котенок, я тоже тебя очень хочу, но потерпи пару минут, за тем поворотом…

– Сними свою чертову водолазку.

– Да холодно ведь, – сказала она, стягивая водолазку через голову. – Ну, иди ко мне.

Рита потянулась к нему для поцелуя, но Токарь отвел от нее голову.

– Снимай джинсы. Я хочу увидеть твою задницу.

– М, хочешь увидеть мою задницу?

Она провела руками по бедрам. Расстегнула ремень. Через босоножки стащила джинсы.

– Ну как? Теперь ты.

Женщина стояла перед ним в одних трусиках и босоножках. Бледная кожа. На дряблых боках растяжки. Вислая грудь, с торчащими колом от возбуждения и холода, сосками.

Токарь брезгливо поморщился.

Нужно отметить, что фигура этой женщины была вовсе не безобразна: ее ноги достаточно стройны, чтобы их можно было без стеснения облачать в узкие джинсы. Грудь, хоть и утратила прежнюю форму, но все еще смотрелась неплохо. Округлые ягодицы. Широкие бедра. Она походила на постаревшую порноактрису, сохранившую налет былой сексуальности. Еще совсем недавно Токарь бы поимел ее с огромным наслаждением. В этом лесу или еще раньше, в туалете гостиничного бара, уперев головой в сливной бачок унитаза. Теперь же у него была Нина. Он невольно сравнивал официантку с ней. И от этого сравнения Рита превратилась в его глазах в отвратительного уродца, в бледное подобие женской красоты. Он понял, что его не просто не заводит вид ее обнаженного тела. Его воротило.

– Одевайся и проваливай, – сказал Токарь холодно.

Он ушел прежде, чем официантка начала плакать.

Глава 27

Вернувшись в номер, Токарь аккуратно прикрыл за собой дверь. Нина спала на животе, скинув одеяло на пол. Комнату заливал свет утреннего солнца. Ее выстиранная одежда висела на раскладной сушилке, вмонтированной в шкаф. Как только Токарь щелкнул замком, девушка приоткрыла глаза, подтянула на себя одеяло до спины и снова погрузилась в сон. Токарь успел увидеть ее обнаженные ягодицы, истерзанные до крови, до бордово-красных гематом. Он скривился, как от зубной боли.

«Бедная моя девочка».

Подошел, стараясь не шуметь, к кровати. Присел на самый краешек. Поглаживая волосы Нины, долго смотрел, как она спала, потом лег рядом, обнял и забылся похмельным болезненным сном.

* * *

Я стал рабом через неделю после того, как попал сюда. И все семь дней я упорно шел к этому сам, не подозревая о надвигающейся трагедии.