80 сигарет

– Ну тогда я принесу тебе кофе. Тут, на удивление, варят неплохой кофе. Чашечка быстро приведет тебя в чувство. А еще лучше – я куплю тебе «доширак». Не знаю, что они туда добавляют, но эта лапша – лучшее средство от похмелья!

– Лучше пива бутылочку. Ледяного.

– Хорошо. Целую.

– И я тебя.

Сразу после разговора телефон Токаря пискнул, уведомляя о новом сообщении. Ему пришла фотография. Нина отправила селфи: свернутые трубочкой губки, голова наклонена слегка набок. Она посылала ему воздушный поцелуй.

Токарь открыл фронтальную камеру. На экране появилась мятая физиономия с припухшими веками, красными, воспаленными глазами, недельной щетиной с проседью. Пересохшие губы. Он попытался широко улыбнуться. Стало только хуже: картина дополнилась металлическими зубами. Такое «селфи» разве что к личному делу можно приложить, а не Нине отправлять.

Он закрыл фотокамеру, бросил телефон на кровать и, кряхтя, начал стягивать с себя одежду, в которой и заснул сегодня утром.

Ледяной душ немного оживил его. Подставив лицо под струи воды, Токарь напевал припев группы «Бутырка».

– Моя подружка с центра, а я – с окраины. Ведет себя примерно, а я неправильный…

А потом из лейки на него обрушился кипяток. Токаря ошпарило до самых костей.

По крайней мере, именно такая мысль пришла бы в голову любому, кто бы находился в тот момент рядом и видел, как Токарь, с дикими глазами, вылетел из душевой.

Проклиная все на свете, он схватил телефон, открыл фотографию Нины, которую она только что отправила ему, и похолодел.

В нашей памяти сохраняется все, что мы когда-либо в нее заносили, даже если делали это неосознанно. На огромных складах сознания пылятся миллионы нужной и ненужной информации, которую мы получаем каждую секунду нашей жизни. Эти склады настолько огромны, а информации поступает такое неимоверное количество, что мы попросту даже не знаем, что именно там хранится. Иногда, блуждая по этому бесконечному хранилищу, мы спотыкаемся обо что-то важное, волнующее. Например, находим среди хлама забытую улыбку давно умершей матери или стихотворение, написанное нами в третьем классе и посвященное девочке за соседней партой. А порой набредаем на совершенно бесполезное. Пароль от домофона в квартире, в которой давно не живем; имя на бейдже охранника супермаркета; любимый алкогольный напиток соседа, хоть мы с ним и не пили ни разу вместе. И еще бог весть какой мусор.

Напевая в душе и не думая ни о чем, Токарь бесцельно слонялся по захламленным лабиринтам своей памяти и наткнулся на только что отправленную Ниной фотографию. Стал разглядывать ее во всех подробностях. И увидел то, на что не обратил внимания сразу.

За спиной девушки стояла машина. Большегруз. МАН. Черного цвета. Камера Нины выхватила и номер.

В надежде на то, что ему показалось, Токарь увеличил изображение.

Н142ТУ.

– Сука! – отчаянно завопил он, запрыгнул в штаны и вытряхнул на кровать содержимое своей сумки. С запасной парой нижнего белья, джинсами и спортивной курткой вывалились три пистолета.

* * *

Мои новые «друзья» терпели меня недолго. Всего неделю. На восьмой день, заклейменный, я отправился в рабство.

Мне, человеку непосвященному, это казалось настоящим безумием. Но обо всем по порядку, иначе вы ничего не поймете.

В последний день моей человеческой жизни в нашем маленьком миролюбивом сообществе зашел разговор на животрепещущую тему. Секс. В беседе я, разумеется, не участвовал, как старался не участвовать и во всех прочих беседах этой компании, но слушать был обречен.

Давайте на время забудем о литературных нормах языка, обязательных в любой прозе. Я хочу, чтобы вы в полной мере прочувствовали то, что чувствовал я в то роковое утро. И не только тогда, но и каждый день до этого, пока наконец, не в силах больше выносить их полоумного трепа, я не вставил свои две копейки. Ровно столько, оказалось, нужно засунуть в чудовищный автомат по перемолу человеческих жизней, чтобы запустить его.

Я просто вынужден передать вам их разговор дословно, без художественной полировки. Стенографически точно. Иначе вы меня не поймете.

Отрывок будет коротким, так что вы уж потерпите. Хотя, если вы читали Уэлша… вот кто вообще не парится по поводу монологов своих героев, пересказывая их болтовню с максимальной аутентичностью.

Да что ж это я! Опять понесло куда-то в сторону.

Итак.

Рассказ о нервном срыве, превратившем меня в тварь дрожащую.

Глава первая, она же единственная

(Имена людей, любезно подтолкнувших меня в пропасть, я сейчас не вспомню, поэтому выдумываю их на ходу.)

– Ну и, короче, прикинь, Вась, такая хуйня, – начал Сизый, – порем мы эту кобылу по очереди с корешем, ну и все, а мы еще планчика такого прям ебейшего курнули. Ну и такая хуйня…

– Да, ща бы планца было б заебись, – Лимон мечтательно закатил глаза.

– Ваще бля буду, – согласился Сизый и продолжил: – Ну и все, короче. Кент мой уже, я хуй знает, часа три уже, наверное, пилотку эту порет, а я на кухне сижу. Ну там ва-а-аксочка, закусон, хуе-мое. Сижу, хуярю в одно ебало.

– Да-а, ща бы ваксы, хоть один пузырик, – протянул Рыжий, облизывая губы.