72 часа (ЛП)

Я вскакиваю со стула и беру ключи. Надо взять все в свои руки. Я знаю, что у них есть еще несколько часов, но мой план никто не имеет права разрушать.

Я всю жизнь к этому готовился. Если эти ублюдки думают, что им сойдет это с рук, они ошибаются.

Очень ошибаются.

ГЛАВА 9

Хотела бы я сказать, что меня будит холод или солнечные лучи, пробивающиеся сквозь кроны деревьев, но это не так. Еще темно, так темно, что я особо ничего не вижу, но зато слышу — и очень хорошо. Меня будит шорох. Я быстро осознаю, что это не Ноа, потому что его тело все еще прижато к моему, и я слышу его мягкое дыхание рядом.

Здесь есть кто-то еще.

Я замираю. Не могу двигаться. И даже не хочу. Шаги уже близко, достаточно близко, чтобы у меня перехватило дыхание. Я должна притвориться, будто сплю. Я должна притвориться. Ноа начинает тихонько храпеть. Он и понятия не имеет, что кто-то еще есть рядом с нами.

Это конец? Он собирается убить нас? Нет, еще не прошло семидесяти двух часов. Нет. Он хочет играть, хочет.

Так почему он здесь?

Я держу глаза закрытыми и пытаюсь казаться спящей, хотя все мое тело кричит в страхе. Не трясись. Не двигайся. Дыши. Проходит несколько секунд. Они кажутся мне минутами, но в конце концов шаги удаляются. Я открываю глаза ровно настолько, чтобы увидеть мягкий свет возле дерева слева. Я вижу его, не отстраняясь от груди Ноа.

Я могу различить силуэт человека. Он высокий, не слишком коренастый. Я не вижу ни цвета его волос, ни черт лица, но отсюда он не выглядит угрожающим. Любой может быть угрозой с оружием в руках, но в одиночку не многие люди на самом деле так уж и страшны. Пугающая мысль. Я моргаю, стараясь дышать ровно, и наблюдаю за тем, как мужчина забирается в древесную крону.

Какого черта он делает?

Он копается там несколько минут, а затем спускается, держа что-то в руке. Черт, я не вижу, что там. Я щурюсь, но не могу разглядеть. Он делает что-то еще, затем возвращает предмет на дерево, достаточно высоко, чтобы его нельзя было увидеть. Что, черт возьми, кто-то мог прикрепить на дерево? Что он может проверять?

Раздается щелчок.

Камера.

Мое тело напрягается, и я вынуждена сделать несколько прерывистых вдохов, чтобы снова расслабиться. Камеры на деревьях. Он должен видеть нас, где бы мы ни были, и поэтому он сделал все для того, чтобы мы были вынуждены оставаться на тропинке, чтобы сойти в густой подлесок оказалось бы слишком сложно. Потребуется несколько часов, чтобы пройти хотя бы километр, к тому же, невозможно будет увидеть змей и других животных. Так что все это время мы следовали его маршруту. Играли по правилам. Боже, сколько времени ему понадобилось, чтобы установить камеры на деревьях?

Я наблюдаю еще несколько секунд, но вдруг чувствую его взгляд. Закрыв глаза, молюсь, чтобы он ничего не заметил. Луч света проходит по нашим головам. Я не двигаюсь. Я даже не дышу. Через секунду свет исчезает, и я слышу удаляющиеся шаги.

Я лежу так около часа, чтобы убедиться, что он ушел, а затем осторожно поворачиваюсь — так, словно просто двигаюсь во сне. Придвигаюсь к уху Ноа и шепчу:

— Ноа, проснись.

Он не двигается.

— Ноа, — снова шепчу я.

Он ерзает и стонет, затем отзывается хриплым голосом:

— Лара?

— Не говори вслух, — отчаянно шепчу я. — Притворись, что я сплю.

— Лара, ты не спишь? — говорит он.

Я не двигаюсь.

Он встает так, чтобы мы оказались лицом к лицу. Замирает, как и я.

— Что происходит? — шепчет он.

— Он был здесь.

Все его тело напрягается.

— Что?

— Я проснулась, а он был здесь. Я не шевелилась. Он не знал, что я проснулась, но я видела, как он что-то делал с деревом. Ноа, я думаю, у него там камеры.

Ноа чертыхается себе под нос.

— Черт побери, конечно. Я все пытался понять, как он найдет нас по прошествии семидесяти двух часов. Я думал, что он наблюдает, но столько камер — нет, мне показалось это слишком сложным.

— Ему потребовалось время, чтобы вытащить камеру. Он повозился с ней, потом закрепил обратно.

— Если он наблюдает за нами с помощью камер, нам надо скрыться от них, — шепчет Ноа, прижимая меня к себе.

— Значит, мы сойдем с тропы?

Ноа качает головой.

— Нет. Мы не уйдем далеко; тут такой густой лес, что мы едва сможем двигаться, не говоря уже о том, чтобы бежать. Он не дурак. Он расчистил только нужные ему места, потому что знает, что мы далеко не уйдем.

— Ну и что теперь?

— Я еще не знаю, — шепчет он растерянно.

— Мы прошли много километров. Сколько камер он мог установить?

— Мы прошли вдоль забора, помнишь? Он создал для нас эту зону. Он планировал это так долго, что у него, наверное, везде камеры.

— Но так много камер…

— Не стоит недооценивать убийцу, Лара.

— Так что же нам делать?

— Мы не можем идти в лес, так что остается только один выход, — шепчет Ноа, прижимаясь губами к моему уху. — Мы поднимемся выше.

Выше.

Мы заберемся на деревья.