6fe33687fe1e42e8f005473e4c927e62

- Да. Не стану скрывать, положение очень серьезное, – тихо ответила она. – У него много мелких осколочных ранений и два серьезных – под правой ключицей и в живот. Рана под ключицей очень глубокая, а вторая была очень грязной. Доктор Люмьер все тщательно промыл, но сказал, что не исключает наступления лихорадки.

- О Господи, – одними губами прошептала Кенди. – Он наверняка потерял много крови. Лихорадка сожрет его заживо. Его организм так ослаблен, что не сможет бороться.

- Не говори глупостей! – резко и строго оборвала ее Флэнни безапелляционным тоном, каким когда-то говорила с неразумной и неопытной ученицей-«неумейкой» в школе Мэри-Джейн. – Его состояние действительно серьезное и опасное, это верно. Но не стоит сдаваться и хоронить его раньше времени! Вспомни, чему нас учила Мэри-Джейн. Иногда надежда, вера, упорство и любовь могут сделать больше, чем самые лучшие доктора в мире. Вчера, во время операции, доктор Люмьер сказал мне то же самое. Все раны опасны, Кенди. Человек может умереть от простой царапины и выжить после самого ужасного ранения. А твой молодой человек все еще жив, хотя с такими ранами он должен был умереть еще в дороге. Значит, он хочет жить. А раз хочет, то будет бороться изо всех сил. А ты ему в этом поможешь! Доктор Люмьер не сказал, что он безнадежен. Он сказал всего лишь, что положение тяжелое, но вспомни, сколько раненых мы вытащили, хотя их раны были еще ужаснее? Не отчаивайся, Кенди. Все будет в порядке.

- Я в этом не уверена, – пробормотала Кенди.

- А я уверена, – твердо возразила Флэнни, поднимаясь с места. – Все будет в порядке. Он обязательно поправится, вот увидишь. А сейчас извини, но я очень устала.

- Да, конечно. Иди, Флэнни. Тебе тоже нужно отдохнуть. Увидимся позже, – хотя Кенди говорила с ней, ее глаза не отрывались от лица Терри, и она все еще продолжала сжимать его ладонь.

Флэнни вздохнула и хотела было уже уйти, но обернулась и еще раз взглянула на Кенди, на ее лице мелькнуло беспокойство. Наклонившись, она чуть коснулась ее плеча.

- Кенди.

- Да? – не оборачиваясь, прошептала та.

- Кенди, посмотри на меня.

Та медленно подняла голову. Флэнни тяжело вздохнула, увидев ее полные слез глаза, и, протянув руку, осторожно смахнула серебряные капли, ползущие по щекам.

- Я не могу сказать, что знаю, что ты сейчас чувствуешь, я этого никогда не испытывала. Но я понимаю, что тебе сейчас нелегко. Наверное, это ужасно больно: видеть любимого человека в таком состоянии и сознавать, что ты не в силах ему помочь, но прошу тебя, возьми себя в руки. Ты на дежурстве, Кенди. Терри – не единственный, кому ты нужна, – Флэнни медленно обвела взглядом комнату, заполненную ранеными. – Он всего лишь один из многих, не забывай.

- Я знаю, Флэнни, – так же тихо ответила Кенди. – Я помню о своих обязанностях.

С минуту Флэнни молча смотрела на нее испытывающим взглядом.

- Хорошо, – наконец вздохнула она и направилась к двери.

Кенди снова повернулась к Терри и, протянув руку, ласково погладила его по щеке.

«Он здесь. Все это время он был здесь, во Франции. Совсем рядом со мной. Невероятно. Но… Как? Как это получилось? Его призвали или… он сам пошел на фронт? А если сам? Но почему? Что могло заставить его принять такое решение? Мне казалось, у него все шло так замечательно. Все его спектакли имели такой успех. Ладно! Вопросы подождут, а сейчас главное – чтобы он выжил. Господи, прошу тебя, только бы он выжил. Я сделаю все, что ты захочешь, но не дай ему умереть».

Вздохнув, она заставила себя подняться и, взглянув на него в последний раз, прошептала:

- Мне пора идти. Только не умирай. Дождись меня.

Август 1918 года, Франция.

Военно-полевой госпиталь 1480.

Нил медленно выплывал из небытия, словно поднимался сквозь толще воды к поверхности. Черная тишина мягким шелком скользила мимо тянулась следом, не желая отпускать свою жертву. Впрочем, он и не сопротивлялся ее дышащим покоем объятья, смутно сознавая, что за ними его поджидает затаившаяся и неумолимая боль. А еще здесь была та рыжеволосая красавица-медсестра из тюрьмы Сент-Джеймс.

«Жоа…»