6b15ad8a063dbf87117dd400b69144d1

Вскоре я преодолел все возражения Оскара и абсурдные предположения Вилли, они пошли со мной. Едва мы вышли из дома, настроение Оскара начало улучшаться, он даже начал посмеиваться.

- И правда, Фрэнк, странно, но я не боюсь, я больше не подавлен, люди при виде меня больше не свистят. Разве не ужасно с их стороны так унижать поверженного?

- Не будем об этом, - сказал я. - Мы будем говорить о победах, а не о поражениях.

- О Фрэнк, у меня больше не будет никаких побед.

- Чушь, - закричал я. - Ну а теперь - куда мы пойдем?

- В какое-нибудь тихое место, где меня никто не знает.

- Ты правда не хочешь в «Кафе-Рояль»? - спросил я. - С тобой там ничего не случится, думаю, там несколько человек даже пожелают тебе удачи. Ты сейчас переживаешь на редкость тяжелые времена, так что должен же кто-нибудь понимать, через что ты прошел, за твой грех тебя уже достаточно наказали.

- Нет, Фрэнк, - настаивал Оскар. - Я не могу. Не могу.

В конце концов мы решили пойти в ресторан на Грейт-Портленд-Стрит. Приехали туда и взяли приватный кабинет.

У меня было две цели, в их основе лежала одна причина - я очень хотел помочь Оскару. Я был уверен: если дело вновь дойдет до суда, его осудят просто на основании того, что я мог бы назвать честными показаниями. Присяжные с их английскими предрассудками, или, сказал бы я, со здоровыми английскими инстинктами, не примут во внимание свидетельства порочных шантажистов против Оскара - его могут осудить лишь на основании свидетельств - например, свидетельства горничных отеля «Савой», показания они давали два года назад, их фактологическая база слишком слаба, и показания не заверили управляющие отеля. Но всё же их показания - очень точные и четкие, а если их рассмотреть вместе с показаниями шантажистов, этого будет достаточно для верного осуждения. После ланча я изложил Оскару свою точку зрения. Он согласился, что, наверное, именно показания горничных более всего способствовали его осуждению. Показания горничных и показания Шелли звучали наиболее губительно, если вспомнить заключительную речь судьи. Даже сам судья это признал.

- Показания горничных неверны, - заявил Оскар - Они ошиблись. Это не обо мне они говорили в отеле «Савой». Это был...Я никогда не был столь дерзок. Я просто пришел проведать ...утром в его номере.

- Хвала Господу, - сказал я, - но почему сэр Эдвард Кларк об этом не заявил?

- Он хотел, но я ему не позволил. Я ему запретил. Другу я должен сказать правду. Я бы ему не позволил.

- Но он должен об этом рассказать, - сказал я. - В любом случае - если он не расскажет, я расскажу. У меня есть три недели, за эти три недели я попробую разыскать этих горничных. Мне нужен план твоего номера и номера твоего друга, я попробую убедить горничных, что они ошиблись. Тебя, наверное, запомнили из-за твоей корпулентности, ошибочно приняли за виновного - тебя всегда все принимают за главаря, а не за последователя.

- Но толку-то от этого, Фрэнк, толку-то? - закричал Оскар. - Даже если ты переубедишь горничную, и она откажется от своих показаний, остается еще Шелли, а судья особо подчеркнул, что показания Шелли - неоспоримы.

- Шелли - сообщник, - закричал я. - Его показания нуждаются в подтверждении. Ты не понимаешь эти юридические софизмы, но в показаниях не должно быть ни ни малейших признаков преступного сговора. Сэр Эдвард Кларк должен был исключить любую возможность обвинения в сговоре. Всё это усложняет процесс. Показания Шелли на следующем процессе исключат, вот увидишь.

- Ох, Фрэнк, - сказал Оскар. - Ты говоришь с такой страстью и уверенностью, словно я невиновен.

- Но ты действительно невиновен, - изумленно воскликнул я. - Разве нет?

- Нет, Фрэнк, - сказал Оскар. - Я думал, ты всё это время об этом знал.

Я тупо уставился на Оскара.

- Нет, - сказал я непонимающе. - Я не знал. Я не верил обвинениям. Ни секунды не верил.

Думаю, мой изменившийся голос и манеры его поразили, он протянул мне руку и робко спросил:

- Фрэнк, для тебя это очень важно?

- Нет, - я взял себя в руки и ответил на его рукопожатие, а после паузы продолжил:

- Нет. Как ни странно, для меня это не имеет значения, совсем. Не знаю, почему: наверное, во мне больше симпатии, чем морали. Меня это удивило, оглушило. Это всегда мне казалось невероятным и фантастическим, а теперь, благодаря тебе, это для меня существует, но это никак не повлияло на нашу дружбу и на мою решимость тебе помочь. Но теперь я понимаю, что битва будет намного тяжелее, чем я думал. На самом деле теперь я думаю, что у нас вряд ли есть шанс выиграть процесс. Я пришел сюда, надеясь, несмотря на страх, что мы могли бы выиграть, хотя всегда чувствовал, что при нынешнем состоянии умов в Англии лучше уехать за границу и избежать процесса. А сейчас - без вопросов: ты будешь просто безумцем, как говорит Кларк, если останешься в Англии. Но почему, черт возьми, Альфред Дуглас, зная правду, заставил тебя атаковать Куинсберри?

- Он очень гордый и упрямый, Фрэнк, - пробормотал Оскар.